Я
сидела на скамейке и ела булку. Вокруг меня шумел
бульвар. Звенели детские голоса, пугая неожиданностью. Сквозь листву жарило
солнце.
Я ела булку, которая мне не нравилась. Она была сухая
и пресная. Но я была голодная, так что...
Я сидела и ела булку...
Прямо передо мной скандалили воробьи. Ну до чего же
шумный народ! Их возня развлекала, но чувствовалась в этом какая-то
искусственность.
«На публику работают», — усмехнулась я.
Вдруг что-то показалось необычным. Почувствовала я чье-то дыхание. Ну, не
дыхание, а так — присутствие. Опустив глаза, я прямо у ног увидела жалкий серый
комочек.
Воробушек.
Вид у него был сиротливый и трогательный. Во взгляде
читалась способность к пониманию. Воробушек сидел неподвижно и смотрел мне прямо
в глаза.
«Так не бывает, — подумала я, — он же не собачка и не
может знать, что людям нравится, когда им смотрят в глаза».
— Тебе чего? Почему не с товарищами? Изгой?
Воробушек моргнул.
— И как, ты думаешь, я тебя кормить буду? Я ведь
только начну, и всё — затолкают тебя.
Воробушек посмотрел в сторону компании.
— Давай, знаешь, потихонечку...
Я, как опытный конспиратор, опустив руку, сыпала крошки прямо себе под ноги.
Шевелились только пальцы.
Воробушек, припрыгнув, собирал крошки. У насбыл полный альянс.
«Заговорщики», — умилилась я.
Движения воробушка были отточенны и собранны, а я сыпала крошки, как
кормушка-автомат. Мы были довольны друг другом.
Когда я встала, собираясь уходить, он даже не
вспорхнул, просто отпрыгнул в сторону. «Ну, дела...
Жертва урбанизации».
Хорошего настроения мне хватило на целый день.
Через неделю я шла по бульвару и улыбалась, вспоминая забавную птаху.
На моей скамейке старушка ела булку.
У её ног сидел жалкий воробушек и смотрел ей прямо в
глаза.