...Он тушенку ей ложкой,

здоровенной, солдатской —

и, тараща глазешки,

не могла наглотаться

эта птаха —

девчоночка малая,

неживая от страха,

в лепесток исхудалая.

Из разведки к рассвету

«языка», как обычно,

он привел и вот эту

из бурьяна... добычу

из ложка за деревней сгоревшею —

чудом Божьим одну уцелевшую.

В блиндаже он у печки

пальчик ей перевязывал

и смешные словечки

все по-дедовски сказывал,

мыл ручонки и щечки землистые

и твердил, что не стрáшны фашисты ей.

И опять ложкой страшной,

с заговором былинным,

врачевал теплой кашей

и отваром малинным,

да из шнапса микстуркою сладкою,

да трофейной еще шоколадкою.

Под шинель спать устроил

на душистое сено.

Нас, дымивших махрою, —

вон под зад всех коленом!

...Колыбельную пел ей...

           Однако —

                то ли пел,

                       то ли плакал...