Уважаемые любительницы и любители фантастики!

Уважаемые коллеги!

Дамы и господа!

А также дорогие для меня товарищи и товарищ председатель.

Мне присуждена «Аэлита» — премия журнала «Уральский следопыт». Я с благодарностью принимаю ее.

На мой взгляд, это самая престижная литературная премия России, вручаемая прилюдно в вашем присутствии в атмосфере праздника фантастики, и мне доставляет удовольствие быть в одном лауреатском списке с Ольгой Николаевной Ларионовой, Владиславом Петровичем Крапивиным, Сергеем Александровичем Снеговым, Владимиром Дмитриевичем Михайловым, Севером Феликсовичем Гансовским. И список этот возглавляют недостижимые Стругацкие Аркадий Натанович и Борис Натанович!

Вокруг фантастики наблюдаются удивительные явления. Уже сам факт вашего приезда сюда фантастичен и внушает оптимизм: не все потеряно!

В мире грядут небывалые перемены, настал конец последней великой империи; сдвинулось то, что казалось недвижимым; пали устои. Все изменилось! Но неизменной осталась любовь к фантастике. Я пытался объяснить этот феномен.

Невозможно представить такой съезд любителей повести, написанной в стиле соцреализма, не могу представить, чтобы кто-то поехал за свой счет отмечать день советской поэзии или даже детектива.

Но фантастика объединяет вас в едином стремлении к общению, и этим она замечательна в первую очередь.

Почему объединяет? Я выделил несколько причин. И понимаю, что каждую из них можно оспорить.

1. Большинство произведений реалистической литературы — это плохая фантастика о прошлом. Я исключаю из этого определения рассказы о животных и произведения классиков. Интуитивно или осознанно понимая это, хорошие писатели включают в реалистические произведения элементы фантастики — назову Айтматова и Аксенова. А великие сочиняют чистую фантастику: Булгаков, Гоголь.

Рядовой же читатель не воспринимает — и правильно делает — советскую реалистическую прозу. Ну не лезет она в сознание: назову хотя бы «Веку грядущему» Маркова или «Целину» Брежнева. Рядовой, особенно молодой читатель ищет пищу для ума и для души и находит фантастику.

Рядовой — это не критик, не редактор и не цензор. Это мы с вами.

2. Советская художественная литература эпохи соцреализма в подавляющей массе своей конформистская, то есть соглашательская. Писана она на примитивном интеллектуальном уровне, рассчитанном на восприятие литкультпартчиновником. В ней полностью отсутствуют сомнения в правильности пути, предначертанном вышестоящим начальством. От такой литературы читатель обалдевает и из чувства самосохранения ищет и находит для себя фантастику.

3. Можно по возрастающей условно разделить советскую литературу на:

— мемуарную (самая примитивная фантастика);

— реалистическую прозу (фантастика, лживая в массе своей);

— поэзию, сказку (фантастика высокая, но не о ней сейчас речь);

— сатиру;

— фантастику как таковую.

Мемуарная и реалистическая литература говорит о прошлом, и только о нем. Если это талантливо, то интересно. Но таланты либо повыбиты большевиками в процессе охоты на интеллигенцию, либо, кому повезло, изгнаны.

О дне сегодняшнем говорит только сатира, и потому она всегда привлекательна.

Но читателя, особенно молодого, прошлое мало интересует — он устремлен в будущее. А о будущем, о многовариантном будущем говорит только фантастика.

4. Люди устали от официального вранья, от лжи лозунгов, беспомощности школы, двуличия бывшего комсомола. И от трусости старшего поколения, которое безмолвно отдало жизни своих детей в Афгане ради удовлетворения имперских амбиций кучки престарелых негодяев из Политбюро, обезумевших от власти и безответственности. Какой интернациональный долг? Кому и что должен парень без ног, просящий милостыню в подземном переходе?! Двойная мораль особенно нестерпима для молодого человека. И он находит для себя фантастику, в которой есть выдумка, но нет лжи, нет двуличия. Интересное явление: в советской фантастике даже прошлых, доперестроечных лет не нашлось места коммунистической партии. Хотя, конечно, дотошный фэн найдет исключения.

5. Жизнь наша бедна развлечениями, негде отдохнуть, некуда пойти, а там более поехать. Но жажда смены впечатлений в природе человека, и читатель ищет фантастику и детектив. Иного способа удовлетворить любовь к приключениям у нас нет.

Фантастика — самый развлекательный вид литературы. Поэтому любовь к ней сохранится в обозримом будущем. Хотя по мере насыщения рынка зарубежной фантастикой читательские оценки отечественной фантастики будут существенно меняться. Ибо по занимательности, мне представляется, наша фантастика еще уступает.

Движение любителей фантастики наблюдается во многих странах, но только у нас оно столь массово. И одна из причин тому — внутренний протест против господства тоталитарной системы, проникшей всюду, но в меньшей мере в фантастику.

Стремление к свободе присуще человеку. А наименее контролируема свобода мысли, и потому фантастика совсем недавно была если не преследуемой, то весьма нежелательной для власть имущих литературой. Фэнам памятны недавние гонения на их объединения, затеянные добровольным цензором и черным рецензентом Госкомиздата Осиповым Александром Николаевичем.

Доходило до смешного. По рецензии Осипова на безобидный сборник «Тигр проводит вас до гаража» Госкомиздат на рекомендовал эту книжку к изданию. Книжка вышла тиражом не 30, а 100 тыс. экземпляров. За это деяние присутствующий здесь Казанцев Сергей Иванович получил от Госкомиздата выговор и был лишен квартальной премии, каковую ему возместили после того, как книжку купила Польша. Казанцев тогда заведовал художественной редакцией Средне-Уральского издательства. Он делал мою первую книжку.

А Осипов (он и Стругацких кусал, синдром Моськи) — ныне главный редактор журнала «Четвертое измерение», в котором он помещает хвалебные рецензии на самого себя.

Вообще критики — удивительные люди. Осипов учит Стругацких основам литературной композиции, учит Бабенко, как надо писать фантастику, утверждая, что в сатире «Игоряша золотая рыбка» фантастики вообще не содержится. Другаля Осипов, беда, ничему не учит, на мне поставлен крест. Единственное, что меня утешает, это то, что, по мнению «Четвертого измерения», я нахожусь в одной обойме со Стругацкими и Бабенко. Для меня это высокая честь.

Сейчас, слава Богу, властям предержащим не до фантастики, и можно ожидать ее расцвета. Лет так через пять, когда писатели придут в себя от перестроечного шока.

Я благодарен журналу «Уральский следопыт» и заведующему Уральской фантастикой Бугрову Виталию Ивановичу, всей редколлегии журнала. Это они меня вырастили таким, каков я есть.

Я благодарен Владиславу Петровичу Крапивину, который столько приятного для меня сказал сегодня. Крапивин, по определению Аркадия Натановича, — удивительный сказочник, а сказочников на свете — редкие единицы.

Здесь Геннадий Мартович Прашкевич, хоть он из Новосибирска, но это только подчеркивает его достоинства как фантастико-приключенца.

Здесь Александр Николаевич Чуманов — он пишет блестящие фантастические сатиры.

Я говорю о них, моих товарищах, потому, что общение с ними для меня всегда удовольствие. Я учусь у них писать. Все время учусь, ибо всякий раз, сидя за машинкой, я убеждаюсь, что не умею этого делать.