28 июня

В 21.30 была уже под «варежкой» (правда, на этот раз мне это место представили как «сапог»). Памятник у вокзала — известная точка встреч. Пришла я одна из первых. Раньше всех появился Олег Васильевич, потом подошел Александр Самойлович, постепенно собрались все (или почти все, так как Александр Воронин опоздал, вскочил на ходу в отъезжающий поезд). Всего участников нашего мероприятия семеро: Валерия Николаевна, Света, Олег Васильевич, Александр (Саша), Валера (Зябликов), Александр Самойлович и я.

В четыре часа утра нас подняли, кто-то успел поспать, а кто-то только делал вид, что спал. Умудрились так поспешить, что чуть не оставили сумку и этюдник. На вокзале около часа ждали автобус, чтобы доехать до самого города. Это время кто-то использовал на благодатный сон на жестких вокзальных сиденьях и не менее жестких подушках (этюдниках), а кто-то делал зарисовки, наброски. Меня вдохновили капители пилястр и орнамент на стенах.

Приехав в Верхотурье (основан в 1598 году), мы распределили, кто из нас пойдет по какому адресу (для дальнейшего обустройства). В результате у нас было два бесплатных или почти бесплатных варианта: в монастыре (сделанная за день работа шла в счет оплаты) и у знакомой Димы Чудинова¹ Ольги Ивановны. Остановились на последнем варианте. Не потому что мы белоручки какие-нибудь и не умеем работать, совсем нет, просто мы приехали рисовать, а работа отвлекала бы нас и отняла бы очень много времени и сил.

Ольга Ивановна приняла нас как своих давних друзей. И ее обращение к нам «друзья» настраивало на соответствующий лад. Позавтракав, пошли в мужской монастырь², были в музее при монастыре, там нам очень много интересного рассказала и показала приятельница Ольги Ивановны, подарила кое-какие фотографии на память. Надо сказать, пароль «привет от Ольги Ивановны» действовал всегда. Как потом выяснилось, Ольга Ивановна была очень известным хорошим врачом, большим специалистом по краеведению, и неудивительно, что ее в городе знают все.

Немного пописали пастелью Крестовоздвиженский собор³ Николаевского монастыря. Затем вернулись к Ольге Ивановне, приготовили картошку с тушенкой и пообедали.

Вечером писали Покровскую церковь⁴ недалеко от дома Ольги Ивановны. Я даже сходила внутрь. Восторгалась и удивлялась, насколько прекрасна местная архитектура, поражалась тому факту, что во время Советской власти в такой церкви устроили морг, больницу, прачечную, а в самом монастыре — колонию для несовершеннолетних. Дико, как-то в голове не укладывается, как так можно было поступить с архитектурными памятниками! Но, тем не менее, даже такая тронутая временем красота завораживала.

Вечером долго думали, поедем ли мы в Меркушино. Собирались встать в пять часов утра.

Не встали. Оказалось, что поменялись планы. Мы решили ехать в Меркушино не на выходные, а на неделе — там будет меньше народу.

Позавтракали. Валера, Александр и Александр Самойлович уже успели искупаться, говорят, вода была теплая. Валерия Николаевна и Света ушли писать, Александр Самойлович тоже. Саша с Валерой отправились за водой, а мы с Олегом Васильевичем их ждали, потом все вместе пошли к Троицкому собору⁵. Это очень красивое изящное архитектурное сооружение, ничего общего с Крестовоздвиженским собором, который скорее монолитен, торжественен и мужественен; относительно Троицкого собора можно сказать, что ему присуще женское начало, камерность, и он напоминает церквушки из картин В. Поленова и Б. Кустодиева.

На Соборной площади совершенно спокойно прогуливались и щипали травку козы. Их-то я и пыталась зарисовывать. Удивительно красивые животные.

После обеда мы с Валерией Николаевной и Светой пошли на автостанцию узнать, когда ходит на Меркушино автобус. Оказывается, по понедельникам, средам и пятницам (утром в 5.30 и вечером в 16.30). По пути облюбовали себе живописные места на противоположном берегу от краеведческого музея. До ужина мы со Светой писали с противоположного берега реки Туры Свято-Троицкий собор. Место очень красивое, экзотическое. К нам часто подходили местные жители, гости, кто в это время проводил свой досуг на берегу с бутылочкой пива.

Во время ужина все веселились, подтрунивали над Валерой и Сашей. Ольга Ивановна даже посочувствовала им, но Валера в долгу не оставался, на все у него готов был ответ, да еще и какой! За столом спорили с Олегом Васильевичем и Сашей, как работать с акварелью, нужно ли использовать белила. Я утверждала, что нужно уметь пользоваться акварелью без белил, они же утверждали обратное.

Вечером пошли писать закат. Красивейшее зрелище! Алые всполохи над гладью реки давали исключительно романтические ощущения. Я сделала два маленьких этюдика маслом, даже понравилось. Работать приходилось быстро, чтобы успеть положить нужные цветовые мазки, пока не изменилось состояние, а менялось оно каждую минуту. Через полчаса писать уже было нечего.

Сегодня в Верхотурье День молодежи. За завтраком обсуждали орнамент на соборах, напоминающий скрученные рожки. Александр Самойлович начал разговор с того, что может обозначать такой характерный рисунок. Вчера Валера выдвинул версию, что эти рожки имеют отношение к рогам туров, а также к названию реки Туры, названию города. Мы тут же решили, что он может получить патент, но оказалось, что рога тура совсем не круглые, а прямые. «Так что патент Валера не получит»,— подвел итог Олег Васильевич.

С девяти часов до одиннадцати пишем надвратную церковь⁶ Свято-Николаевского мужского монастыря.

Сегодня намерены сходить в баню — так хочется помыться, а ночью, может быть, сходим посмотреть на яблоневый сад. Ольга Ивановна утверждает, что это зрелище нам нужно обязательно увидеть.

В бане оценили все прелести чистоты. Потом посетили местный стадион. Там было много народу (как-никак, День города). Полакомились местным мороженым, посмотрели на развлечения здешней молодежи и отправились домой.

Во время ужина было поднято много тем, но все я сейчас и не вспомню. Одна из них — творческий метод Олега Васильевича, названный им самим как изопанический навоасизм анахренизма (перевод: изображение, рисованное в быстром темпе — в панике, рисуется на авось, что первое глаз увидит, «а на хрена нам это нужно?»).

Сегодня утром нас подняли ни свет ни заря, в шесть часов утра, и мы пошли писать к мужскому монастырю. Удалось хорошо поработать. Закончили где-то около десяти часов. Мы вчетвером (Света, я, Александр Самойлович, Саша) посетили краеведческий музей. Он такой же, как и обычные краеведческие музеи, — представлены предметы быта, костюмы.

Вернулись домой и принялись готовить завтрак (обед). Сделали салат, сварили овсянку, подогрели макароны. Во время обеда опять говорили об искусстве. Потом мы с Александром Самойловичем пошли на реку мыть кисти. Александр Самойлович пользуется следующим способом: кисти, считает он, нужно мыть хотя бы через день мылом, тщательно вымывая краску из щетины, потом кисть завернуть в газетку так, чтобы форма кисти не потерялась и она не стала ершистой.

Потом у нас был просмотр работ. Ольга Ивановна восхищалась почти каждой. Соседские ребятишки принесли нам ведро раков, за это мы должны были их рисовать вечером. Они стойко и важно нам позировали полтора часа. Сидели они на скамейке, приняв самые смелые позы, за что мы их и прозвали «три богатыря». Каждый из нас выбрал по модели и рисовал. Самые удачные портреты получились у Александра Самойловича и у Валеры.

До ужина Александр Самойлович с Валерой и Сашей играли в шахматы, потом я их учила играть в покер, за это время Света и Валерия Николаевна приготовили отменные вкуснейшие оладьи. После ужина пошли писать пастелью утес около дома Ольги Ивановны.

Встали в пять утра, чтобы писать яблоневый сад и Кликун-камень. Добирались до места около часа, за это время погода испортилась. Мы все ждали, когда выглянет солнышко, да так и не дождались. Писали около пяти часов. Дождик нас согнал с места.

После обеда мы со Светой и Сашей пошли за продуктами, а поводом послужил лак для волос, который нам был необходим для закрепления пастели. Хотелось посмотреть, какие книги здесь продаются — в подобных провинциальных городках всегда попадается что-нибудь интересное, завалявшееся и очень ценное, как правило, недорогое. Ходили около двух часов, за это время нас уже потеряли. Валера по этому поводу проехался в наш адрес не один раз, при любой возможности вставлял: «В магазин ходить надо было дольше!» Как только мы вернулись, Александр Самойлович всех заставил делать портретные наброски Ольги Ивановны на улице. Заморосил дождик, пришлось вынести большой голубой зонт с красивыми рыбками для нашей натурщицы, сами мы сели под навес. На удивление, портрет не получился ни у кого. Решили повторить. Настроение немного упало. Дождь же зарядил сильный и, не переставая, лил целый вечер и следующий день.

Вечером мы долго беседовали, спорили о церкви, о добропорядочности ее служителей. Перед сном каждый желающий почитал кое-что из книг по искусству из библиотеки Ольги Ивановны. Олег Васильевич очередной раз атаковал меня вопросами, на этот раз они были примерно такие: сколько метров высотой такая-то башня, какой рост у Венеры Милосской, сколько лет прожил Пикассо и др.

Сегодня мы спать могли сколько хотели. Я встала в восемь утра. Позавтракали. Поскольку погода испортилась — лил мерзкий проливной дождь, периодически сменяющийся накрапывающим, было холодно; мы сели писать букеты цветов, собранные вчера утром, когда ходили на Кликун-камень. Один букет поставили на кухне, к нему ради разнообразия и экзотики добавили раков, второй — в спальне. Последний писали я и Света. Сидели около пяти часов.

Пообедали. Мужчины и Валерия Николаевна принялись доделывать свой натюрморт. Олег Васильевич сидит, рисует на своих картонках, подбирая для почеркушек самые разные форматы — от мелких бумажек (с ладонь) до формата А4. Я села за книги. С интересом просмотрела иллюстрации Зинаиды Серебряковой, почитала ее письма. Олег Васильевич заметил мне, что не у всякого художника можно встретить такую библиотеку. В самом деле, библиотека очень богатая и разнообразная. Вечером я делала портретные наброски.

Встали рано. Поехали со Светой на вокзал за билетами. И не купили, так как не смогли решить, на каком поезде поедем. Пришлось взять расписание и график работы кассы.

На улице было холодно и лил дождь. Тем не менее, Александр Самойлович повел всех на пленэр — Сашу, Валеру, Олега Васильевича, Валерию Николаевну. Двое последних быстро вернулись по очень простой причине — замерзли. Я же почеркала (пока их не было, а Света спала) стихи и наброски спящей Светы и кота Кузьмы Палыча (Ольга Ивановна сказала, что мне удалось схватить его характер).

После обеда (и завтрака одновременно) я сбегала за книгой по Верхотурью и принялась за натюрморт с раками.

Пока я, Валера и Света занимались своими делами, Олег Васильевич читал нам свои стихи, в том числе и верхотурскую поэму. Александр Самойлович заметил, что к его необычным стихам нужно привыкнуть так же, как и к рисункам.

Перед ужином мы вчетвером снова поиграли в карты (покер). А вечером разговор зашел о том, что рисунки Олега Васильевича очень напоминают экслибрисы, которые можно было бы использовать в качестве иллюстраций в книге о Верхотурье. Мне тут же и была назначена роль ее автора (пришлось признаться, что веду путевой дневник).

Лучше всего было бы вести коллективный дневник. В мой попадает далеко не все. Столько остается за пределами моего внимания! Например, наши посиделки за столом — трапезы всегда проходят очень весело, все охватить невозможно. По большей части прицепляются по любому поводу к Валере (Ольга Ивановна ему постоянно сочувствует). Олег Васильевич ведет дискуссии с кем-нибудь. Сегодня за ужином спорили о значимости компьютера, нужен ли он, насколько он заменяет все остальное. Спорили долго и ни о чем (это мое мнение).

После ужина до двенадцати ночи играли в покер. Все игроки оказались азартными, на мое удивление.

Сегодня с утра ходили на центральную площадь города и писали одну панораму, разделив ее условно на шесть частей. Каждому достался определенный участок. Все писали маслом на одинаковых маленьких картонках. Это была идея Олега Васильевича. Пока рисовали, конечно же, промерзли. Я пыталась согреться, бегая от одного художника к другому, любопытствуя, что получается. Моя работа мне самой даже понравилась. Вообще надо сказать, что к этому времени уже все участники нашего пленэра расписались⁷, и у всех выходило довольно-таки неплохо. Я сделала еще одну «размазню» (так как этюдом это назвать никак нельзя), пока ждала остальных, решила не терять времени даром. Эта абстрактная работка многим очень понравилась (писала я ее исключительно из тех соображений, что мне было жаль выбрасывать выдавленную на палитру краску). Валера сравнил ее с абстракциями В. Кандинского.

Замерзла я по-страшному, хотелось скорее закончить, ну и закончила раньше всех. С Валерией Николаевной мы решили погреться в местной библиотеке. Когда вышли из нее, то никого из наших уже не было.

После завтрака принялись писать портрет Ольги Ивановны. Потратили три с половиной часа, и опять неудача: ни у кого она не получилась похожей. Но ей понравилось. Наша натурщица очень хотела спать, Олег Васильевич развлекал ее, рассказывая про свое детство и юность.

Потом мы пошли в баню. Совершили «ритуал очищения». На обратном пути завернули в магазин, купили продуктов. После ужина собирались писать что-нибудь, пока погода хорошая.

Чаепития у нас бывают все чаще и чаще. Вечером пили красный чай каркадэ — напиток фараонов. Ольга Ивановна сказала, что чаепитие нужно запечатлеть обязательно, так как оно занимает половину времени нашего пребывания в Верхотурье. Пили мы самые разнообразные чаи. Чай с сахан-даляем и чай с лабазником вошли у нас в привычку, и именно они придавали нашей поездке «верхотурский аромат».

Вечером я и Александр Самойлович писали закат, Валера писал дом нашей хозяйки в технике Ван Гога — очень смелыми мазками и не кистью, а тыльной стороной кисти (надо сказать, что Валеру постоянно сравнивают с этим неординарным художником), остальные легли спать.

Утром в шесть часов пошли писать этюды. Там, где я сидела и писала пастелью пейзаж, привязали теленка пощипать травку. Симпатичное создание, видимо, догадывалось, что я рисую его, — позировало мне. Я сделала несколько набросков. У всех получились неплохие этюды.

После завтрака (обеда) мы долго обсуждали, что подарить Ольге Ивановне. Александр Самойлович предоставил ей самой выбрать из своих работ, Олег Васильевич сделал композицию из своих маленьких работок, оформил их и подарил. Валера преподнес свой этюд маслом, на котором он изобразил вид дома Ольги Ивановны. Остальные тоже что-то подарили, не помню, что. Портреты нашей хозяйки отдали все. Олег Васильевич вручил мне несколько своих работ.

А я начала серию портретов участников пленэра. Меня рисовал Саша, а Валера делал портрет Светы — оригинальную композицию: на фоне замысловатых узоров пышная прическа Светы делала ее похожей на египетскую жрицу. Поскольку Валера долго мучил Свету, то в магазин мне пришлось уже идти не с ней, а с Сашей. Мы купили все необходимое для праздничного ужина и предстоящей дороги.

Втроем мы ушли писать женский монастырь⁸ (я, Света и Саша). Сидели только два часа, но и этого оказалось достаточно. Я писала пастелью, Света и Саша — акварелью.

В самом начале праздничного ужина Олег Васильевич заявил, что женщин обязательно надо напоить, чтобы они запели. Чему я воспротивилась и заявила: «Совсем не обязательно меня доводить до кондиции, если меня напоят, то петь я не буду!» С этим мнением пришлось согласиться.

Валера еще с утра бредил своей идеей — сделать костер на берегу реки. Почти никто ее не поддерживал, но костер все-таки был. Пошли мы все к реке только в три часа ночи, до этого хорошо посидев за столом и напевшись разных песен. Настроение было хорошее, но печально было, что уезжаем.

Легли спать в пятом часу утра. Мы со Светой все хотели посмотреть рассвет и появление солнца, но так и не дождались. Когда встали, конечно, уже было не до рисования — поздно, и мы стали в спешке собирать свои вещи. Так как не все работы высохли, пришлось принимать меры: на края приклеивали брусочки, затем две работы одного формата соединяли лицом к лицу и склеивали скотчем.

Вышли из дому в 13.10 на автобусную остановку, предварительно сфотографировавшись.

На вокзал приехали рано. Олег Васильевич прочитал нам новый вариант верхотурской поэмы и про каждого стихотворные наброски. Очень интересно. Такие хитросплетения слов! Света и Валера делали зарисовки.

Наконец мы сели в свой 16-й вагон поезда «Пермь — Приобье» (еле втиснулись со своим скарбом), распихали по полкам этюдники, рюкзаки, сумки. Я все занималась подсчетами багажа (не хотелось чего-нибудь оставить, как по дороге в Верхотурье). В поезде треть дороги мы отгадывали кроссворды, делали наброски. Даже продавец мороженого настаивал, чтобы сделали его портрет. Вначале упрашивал меня, но я просила прийти попозже, так как мы собирались обедать, и нам нужно было накрывать на стол. Товарищ никак не хотел оставаться без портрета. Выручили Валера с Сашей. В результате заработали по мороженке и отдали их нам.

После обеда — снова наброски. Я доделала свою серию портретов участников пленэра — все в овалах. Немного поговорили о предстоящей выставке, которую нам предложили провести в верхотурской библиотеке. Я вызвалась ее организовать, но предупредила, что мне одной не справиться. Мы обменялись телефонами и адресами, чтобы легче было найти друг друга. Александр Самойлович велел всем оформить свои произведения для выставки и написать хоть одну настоящую законченную работу.

И вот мы уже на перроне. Еще раз сфотографировались, попрощались и разошлись в разные стороны.

Вот так мы вернулись снова в цивилизацию…

Выехали ночью. Встречались у метро на вокзале. Удалось занять целое купе, так что были все вместе. Легли спать очень поздно.

В поезде много говорили о бессознательном, о снах, о религии истинной и неистинной, о нетрадиционных способах лечения по Норбекову и др.

Приехали в Тобольск в 15.00 и сразу купили билеты на обратный путь 31 июля. До исторического центра города добирались на автобусе.

На Красной площади (конечная автобуса) оставили сторожить вещи Валерию Николаевну и Александра Воронина. Остальные — я, Валерий Зябликов, Александр Самойлович, Роальд Валерьевич Каптиков, Александра Локосова — пошли искать жилье.

Решили спуститься в нижний город, разведать обстановку. Уже около кремля⁹ дух захватило от великолепия и необыкновенной красоты местной архитектуры. Встретился нам памятник, на удивление — никакой таблички, никакого обозначения. А потом мы узнали, что человек, которому посвящен памятник, сыграл немаловажную роль в истории Тобольска. Это был знаменитый архитектор XVII века Семён Ремезов¹⁰. Его именем названа главная улица города, по которой мы только что прошлись и спустились по лестнице, состоящей из 198 ступенек, представив себе, как будем забираться обратно. Пока спускались, встретили своих собратьев по кисти и карандашу. Это были студенты художественного училища (кажется, из города Омска), проходившие практику в Тобольске. Они остановились в школе, прямо в классах, поскольку ученики были на каникулах.

А мы продолжали искать свое жилье. Нижний город ничем не напоминал индустриальную верхнюю часть, где мы ехали на автобусе полчаса назад. Старые полуразвалившиеся деревянные домики¹¹ (там ютились нищие и бездомные) и памятники архитектуры вызывали какую-то грусть. Купеческие каменные постройки тоже пустовали, словно тут произошло какое-то бедствие¹². Красивейшая церковь в стиле барокко¹³, как заброшенный корабль, с пустыми глазницами окон, с обшарпанными и облупленными стенами, напоминала не о величии, а, скорее, о современном бедственном состоянии нашей России, в том числе и памятников культуры.

Нам удалось найти несколько вариантов, остановились мы на дешевом. Хозяин Алексей Георгиевич позволил нам жить в его домике, который он держит как дачу, то есть только приходит и собирает урожай. Сам же он живет с женой в верхнем городе. Вот наш новый адрес проживания: набережная Кирова, 26, кв. 3.

Сходили наверх, к кремлю, забрали наших товарищей и вещи. Валера быстро поймал машину. Надо отметить его заслуги. Вел себя он довольно-таки смирно и еще отличился, за это ему все были безмерно благодарны. Он переговорил с хозяином, и в результате мы меньше заплатили за квартиру, чем планировали. С водителем машины он договорился, чтобы тот привез нам копченую рыбу. В результате каждый купил себе по крупному язю всего за 30 рублей, щука же шла нам в подарок, затем она попала к нам на обеденный стол.

За стол сели после того, как привели в порядок наше жилище — чистили, мыли, прибирали. Поужинав вместе, пошли осматривать места, которые могли нам приглянуться для этюдов. Вернулись поздно, попили чаю и постепенно стали готовиться ко сну. И вот тут обнаружилась моя непредусмотрительность: я никому не сказала брать с собой спальники, простыни, теплые вещи, понадеявшись на авось. Пришлось заимствовать кое-что из хозяйского шкафа. В качестве подушки у нас была охапка свежего душистого сена.

По графику дежурства, составленному общими усилиями, дежурили мы с Роальдом Валерьевичем. Встали в пять часов утра, позавтракали и пошли рисовать. Правда, некоторых пришлось ждать довольно долго, и поэтому мы приступили к рисованию только в семь часов. Остановились на болоте, выбрав себе панораму с видом кремля. Восхитило всех утреннее небо. И все было бы замечательно, если бы не комары, атаковавшие нас практически сразу. Спасались только мазью. Лучше всего получился этюд у Роальда Валерьевича, так как он наиболее полно передавал то утреннее состояние.

Потом пошли писать на пристань. Каждый выбрал себе пароходик и приступил к работе. Нас нашли художники, с которыми мы познакомились вчера. Закончив раньше других, мы с Роальдом Валерьевичем пошли готовить обед. Постепенно стали подтягиваться и остальные. Кое-кому удалось вздремнуть. Нам тоже очень хотелось спать, но дежурство есть дежурство. Пока обедали, начался дождь.

Взяв зонты, отправились в город. Нам с Валерией Николаевной предстояло купить продукты. Зашли в церковь Покрова Богородицы¹⁴ рядом с главным собором кремля¹⁵ — Софийским¹⁶, попали на дневную службу. После службы мы прошлись вокруг кремлевской стены. Панорама города с видом на могучую реку Иртыш была бесподобна, и восторг, охвативший нас, просто не описать словами.

Потеряли Александру, оказывается (как потом выяснилось), она была на исповеди. Искали-искали, не нашли, пришлось вернуться домой. Александру Воронину попало за нее, что не дождался.

На ужин у нас была малина с молоком и овсяная каша со сгущенкой. Александр Самойлович сказал по этому поводу: «Каша — логическое продолжение молока с малиной».

Пока мы дежурили, весь остальной народ делал наброски, рисовал и пр. За то время, когда мы ходили в церковь, Роальд Валерьевич сделал очень удачный (на мой взгляд) этюд дворика «После дождя», удобно устроившись на крылечке. Выполнил этюд в своей излюбленной технике акварели, потом дорабатывал какие-то мелкие детали пастелью.

После ужина сразу стали укладываться спать.

Сегодня дежурят Александр Самойлович и Валерия Николаевна. Они проснулись в 6 утра, меня разбудили только в 6.30. В 8 часов пошли на один из холмов писать панораму, понравившуюся нам вчера¹⁷. Я выбрала башню в зелени, писала маслом. Кажется, опять перестаралась с детализацией.

Валера обгорел на солнышке: был красный, как рак. Вечером пришлось неоднократно мазать его настойкой прополиса, так как уже знали свойства этого чудодейственного лекарства — смягчать ожоги.

По дороге обратно я, Саша В., Валера зашли в художественный салон посмотреть, что продают, познакомились с владельцем салона Минсалимом Тимергазеевым, поговорили о местных художниках, о продаже. Вернулись домой к обеду. После немного отдохнули и вчетвером (я, Саша В., Саша Л., Валерия Николаевна) поехали в книжный магазин. Сели в автобус, да не в ту сторону. Так что пришлось уговаривать кондуктора, чтобы она позволила проехать по одному билету (чтобы проехать туда и обратно, необходимо было купить два билета), так как мы не знали, что автобус круговой. На месте купили маленькие книжки по истории Тобольска, я взяла еще пьесы Сумарокова в букинистическом отделе.

К ужину была уха из стерляди. Рыбу принесла соседка по 100 рублей за килограмм. Мы в первый раз пробовали такую необычную и редкую для нас рыбу. Она была очень вкусная и нежная, совершенно без костей.

Вечером делали наброски друг друга. Вскоре началась гроза. Небо все заволокло тучами, они были так низко, что, казалось, можно их потрогать руками. Дул резкий ветер. Я и Саша В. даже пытались сфотографировать такое состояние.

Встали в пять утра, собирались в течение часа, что для нас было удивительно, так как некоторые копаются и копаются, а в результате мы опаздываем. Поднялись на гору, правда, после дождя это было тяжело. На вершине было так холодно, что все промерзли до мозга костей. Я смогла вытерпеть только несколько минут, потом решила поискать другое место, где ветра не было. Сделала этюд маслом «Тобольский кремль». У остальных работы остались незаконченными.

Сегодня дежурят Саша В. и Саша А. После обеда решили вздремнуть. Меня разбудили, чтобы писать портрет нашего соседа Алексея Васильевича. Александр Самойлович тоже делал портрет пастелью и от всего коллектива подарил его модели.

Вечером была баня. Наконец-то помылись! Баня — это великое изобретение!

Встали в пять утра. Валера Зябликов сегодня дежурит. Все замечания воспринимает в штыки, спорит, ругается, ничего не успел приготовить, посуду не помыл. Общество, естественно, возмущалось. На гору сегодня я не пошла, так как намерзлась еще вчера. Рисовала церковь на улице Кирова¹⁸. Хотела сделать акварелью, но так замерзла, что успела только сделать построение.

На обед Валера приготовил суп с крапивой и «эстонский салат» (из свежих помидоров и огурцов, вареных макарон, зелени и все заправил подсолнечным маслом, солью и перцем). После обеда пошли знакомиться с хранилищами редкостей. Заглянули в выставочный зал, большую часть которого составляет губернский музей-коллекция. Зашли в музей книги, посмотрели редкие эксклюзивные печатные издания. Затем посетили главный корпус краеведческого музея-заповедника¹⁹. Это большое здание (три этажа). С любопытством смотрели на экспозицию по культуре народов ханты, манси, сибирских татар. Больше всего впечатлил отдел флоры и фауны.

День моего дежурства. Умудрилась пролить оставшийся с ужина суп. Пришлось готовить завтрак.

Утром пошли опять на гору рисовать. На этот раз оделись теплее, взяли фуфайки, термос с чаем. Александр Самойлович развел костер, и мы подбегали к нему греться.

На горе я набрала зверобоя и букет полевых цветов для натюрморта.

С Валерой сходили в магазин, вернее, на рынок, за продуктами. На обед решили готовить уху.

После обеда я занималась уборкой, а остальные рисовали на улице. Из дому взяли горшок с геранью, поставили и мой букет и стали писать натюрморт на пленэре.

Сегодня решили апробировать практику Аракуля²⁰ насчет свободного режима. Каждый встает, когда хочет и идет, куда хочет. Завтрак решили перенести на девять часов. Весь народ подтягивается к завтраку, а потом снова идет рисовать до обеда. Потом все желающие рисуют натюрморт на воздухе.

Днем пошли к кремлю, рисовали спуск. Я сделала этюд башен кремля пастелью (не закончила), потом гелевой ручкой рисовала спуск. Какая-то женщина бомжеватого вида все ходила вокруг нас и критически осматривала наши работы, даже поспорила с Сашей В., что что-то он сделал не так, как есть на самом деле. Остальных же всех похвалила: «Там три окна, и здесь три окна… В-во!.. Классно!..» Валерия Николаевна с ней разговорилась. Ее звали Римма Михайловна. Она бывшая солистка местного ансамбля или театра, а теперь вот спилась и никак не может бросить это дело от сегодняшней нелегкой жизни. Валерия Николаевна даже провела с ней аутотренинг, заставив сказать самой себе: «Я, Римма Михайловна, хороший человек, и я больше не буду пить!» «И что, поможет?» — недоверчиво спросила любительница искусства. «Конечно!» — убежденно ответила ей наша Валерия Николаевна. В ответ женщина расцеловала ее в знак благодарности и своего расположения.

К трем часам собирались на обед, но к нам нагрянули дети из пионерского лагеря. Узнав, что мы художники, они стали очень нас просить нарисовать их вожатую Инну. Инна оказалась красивой и доброй девушкой, правда, в отношении ребят она была строгой, но это не мешало им любить ее и подшучивать над ней. Насчет портрета договаривался Саша, меня он попросил тоже порисовать, снабдив бумагой. Мы отдали два маленьких портрета-наброска за десять рублей (по цене одного, как и договаривался Саша). Дети остались очень довольны.

На обед были отменная уха и овощное рагу. Все мы похвалили наших поваров Валерию Николаевну и Александра Самойловича.

Потом смотрели мультфильм «Конек-Горбунок», как раз кстати. В Тобольске жил Петр Павлович Ершов, автор этой сказки. Высоко оценили красоту мультфильма. После «Конька» я уснула, меня переложили на диван.

Разбудили меня для позирования. Не знаю уж, что я бормотала спросонья, но, очнувшись, стала усиленно отпихиваться от этой миссии. Позировать все равно пришлось. Я сидела 2,5 часа. Вот когда я впервые поняла, какую пытку претерпевают наши натурщицы, когда мы их заставляем позировать.

На вечер был восхитительный плов!

Просмотр наших работ перенесли на завтра. Ой, что-то будет завтра…

Вот и настало завтра, то есть сегодня. Александр Самойлович, Валерия Николаевна, Саша В. и Саша Л., Валера ушли рисовать в пять часов утра, а мы с Роальдом Валерьевичем встали в семь. Он пошел рисовать на Рентерею²¹, а я — заканчивать акварелью церковь Архангела Михаила. В десять часов был завтрак. Затем все двинулись к кремлю писать Софийский взвоз²². Я закончила этюд пастелью, начатый еще вчера, — три башни Тобольского кремля²³.

Во время обеда много и долго говорили про сны, значение и символику сновидений. Специалистом был у нас Александр Самойлович, и он всегда нам указывал на наши ошибки, в том числе: «Неправильно говорить: почему мне снится то или то, а нужно говорить: отчего мне это снится».

После обеда был просмотр сделанного. Всех жестко критиковали, конечно, что-то и похвалили.

Нас пригласили в баню наши соседи Анна Ивановна и Алексей Васильевич. Анна Ивановна угостила нас свежей картошкой. Приходил сегодня наш хозяин Алексей Георгиевич, мы ему отдали деньги за проживание, так как он сказал, что не придет больше до нашего отъезда — провожает сына. Он также угостил нас картошкой, свеклой, оставил ягод.

После баньки хорошо посидели, по кругу читали стихи, пели песни, романсы и в хорошем расположении духа стали укладываться спать. Нас позвал Роальд Валерьевич на улицу смотреть необычное явление — светящиеся точки, которые двигаются на нас. В конце концов оказалось, что это луна за двигающимися облаками.

С утра периодически шел дождь. Никуда идти не хотелось. Пошла рисовать Захарьевскую церковь (барокко) на Базарной площади. Хотела сделать акварелью, но не успела: закапал дождь, побежала спасаться в магазин «Нарцисс». Купила себе банан для поднятия духа. Домой вернулась раньше всех. Начала читать пьесу А. П. Сумарокова «Тресотиниус». Не помню, как уснула. Потихоньку стали подтягиваться все остальные, кроме дежурного Валеры. Пришлось самим организовывать себе завтрак, накрывать на стол.

После завтрака все направились к Рентерее, забрались на холм, откуда открывалась панорама нижнего города. Через некоторое время мы с Валерией Николаевной пошли в Софийский собор купить подарок для Александра Самойловича, выбрали «Энциклопедию православия».

На обед были уха и жареная рыба с рисом. Готовил Валера.

После очередного сеанса портретирования (рисовали меня) Валера и Александра утащили нас купаться на Иртыш. Они купались, а мы только смотрели.

Перед сном попили чай с печеньем.

Все встали в пять часов, кроме нас с Роальдом Валерьевичем. Я пошла дописывать Захарьевскую церковь акварелью.

Вернувшись, приготовила завтрак, постепенно появились все, и мы сели за стол.

Чувствовала себя плохо, легла отдохнуть. Проснувшись, собралась с духом и пошла в магазин (в верхний город) за книгой «Импрессионизм». По дороге купила торт — отметить окончание пленэра.

Вечером посидели хорошо, правда, песен не пели, как в прошлом году, но настроение было замечательное оттого, что не зря съездили, поработали и отдохнули. В конце пиршественной посиделки Валера и Саша Л. показывали нам фокусы. Валера, как всегда, жульничал, а мы с недоверием смотрели на результаты его фокусов.

Все проснулись чуть позже. Рисовали на реке.

Денек выдался солнечный, теплый и вполне соответствовал пленэрному состоянию. Кто рисовал баржи, кто — пароходы, меня же вдохновила сама река, гладь воды. Я «забабахала» (именно так любит выражаться Александр Самойлович) пастелью этюд²⁴ на большом формате — «прямо страшное дело» (опять-таки слова Александра Самойловича). Получила удовлетворение и радость от сделанной работы. Правда, формат не такой уж и большой (30х40), но для меня, работавшей исключительно в маленьких, крошечных размерах, это было решительным шагом.

Уезжая, мы оставили на столе лист бумаги, на котором каждый нарисовал свой автопортрет, начертал автограф и слова благодарности для нашего хозяина. Валера написал свои стихи.

Перед уходом сфотографировались на крыльце и во дворике и отправились в обратный путь.

На этом дневник первой поездки в Тобольск заканчивается.

Выехали в 16.57 (по московскому времени) на поезде № 242 (Свердловск — Нижневартовск). Ехали в 15-м вагоне. Несмотря на то, что планировалось взять с собой продуктов в пять раз меньше, чем в прошлом году, наши рюкзаки были очень тяжелыми (!). Многие даже не стали брать с собой масляные краски из-за того, что они неподъемны. С трудом мы дотащились до своего 15-го вагона (язык был не просто на плече, а свисал с плеча). Проводница очень удивилась нашему багажу и спросила: «Что за группа такая едет?» Я, пытаясь отдышаться, тяжело выдавила из себя: «Художники». Всем зачитала, кто на каком месте едет, и мы стали загружаться.

В дороге много болтали, вспоминали случаи из художнической жизни, интересные казусы. Вспомнили импрессионистов. Кушали мы хорошо и много. В дорогу я настряпала две пиццы (с грибами и с курицей) и творожную шаньгу. Все это уплели за милую душу.

Надо сказать пару слов об участниках этой пленэрной экспедиции, но прежде о сроках. Выехали на две недели (обычно ездили только на десять дней) и, чтобы результативней была наша поездка, решили увеличить время пребывания, так как расписываемся мы только к концу пленэра. Состав прежний, за исключением Валерии Николаевны — она не смогла поехать. Итак, состав: Берсенев Александр Самойлович, Каптиков Роальд Валерьевич, Воронин Александр Викторович (Саша В.), Локосова Александра (Саша Л.), Зябликов (теперь уже Зябликов-Исаков) Валерий Андреевич и я, ваша покорная слуга, Исакова (теперь уже Зябликова-Исакова) Ирина Владимировна.

Вылезли мы из поезда в Тобольске ровно в восемь утра. Я сразу же пошла на вокзал, чтобы купить билеты на обратную дорогу. Оказалось, что Роальд Валерьевич едет не четвертого августа вместе со всеми, а раньше — первого августа.

В город добрались на такси (с каждого — по сорок рублей). Мы решили, что так доберемся быстрее, без головной боли, не таская тяжести. Особенность оплаты в городском транспорте такова: мало того, что платишь за себя и за багаж, так платишь за каждую сумку и в двойном размере. Если учитывать, что ехать нам на двух автобусах, то выгоднее все-таки такси.

Высадились мы у старого уже знакомого нам места, но оказалось, что квартиру наш бывший хозяин Алексей Георгиевич уже продал (всего за 50 тысяч рублей), а новая хозяйка не захотела нас принять. Пришлось начать поиски жилья. Отправились мы втроем: я, Валера и Роальд Валерьевич. Прошлись по многим домам. Нам подсказали один адрес, и даже на удивление хозяйка согласилась сдать нам одну свою квартиру (у нее их было две). Дочь и зять нас отвезли посмотреть ее (квартиру) на такси (оказывается, зять работал таксистом, но мы ехали бесплатно).

Привезли нас к почти разрушенному дому, мы поднялись на второй этаж, вдыхая далеко не очень приятные его ароматы (впоследствии мы называли его «бомжатник»). Девушка постучала в дверь, ей ответили за дверью (оказалось, брат): «Кто там?» Ответ: «Сто грамм с булкой. Открывай!» Открылось, что наши соседи алкаши и воры, но хозяева клятвенно обещали, что они нас не будут трогать.

В комнате было уже спокойно, даже повеяло каким-то давним уютом, но квартира была в запустении. Правда, кое-какая мебель все-таки имелась. Поэтому и вынуждены были хозяева охранять квартиру, чтобы и это не растащили. Здесь были две комнаты и прихожая, которая годилась бы под кухню, но газа не было, и воды тоже. Готовить предполагалось на электроплитке, ее обещали дать хозяева. Мы задумались, где взять вторую, так как одной нам будет явно недостаточно. Воду таскать было нечем, разве что ведерочком, но его одного бы не хватило на шестерых.

Лестница разваливалась почти на глазах и вызывала недоверие. Туалет — на улице. Верхний этаж закрывала предполагаемая наша соседка в десять часов вечера, и уже невозможно было бы куда-либо выйти, даже если сильно приспичит. Но расположение дома было очень удобным: кремль — прямо на ладони, Архангельский собор — под рукой, рынок рядом.

Мы уже надумали пойти за вещами, но нам так ясно и так четко представилась наша жизнь в этом «бомжатнике», что мы содрогнулись.

Отправились снова на рынок, нам дали какой-то телефон, по которому мы и решили позвонить (авось повезет). Для этого пришлось идти на телеграф. Купили карточку и долго пытались сообразить, как звонить по ней (она не входила ни в одно отверстие таксофона). Наконец кто-то догадался прочитать инструкцию, оказалось, нужно было звонить «08», потом прослушать в трубке телефона неразборчивый голос автоответчика, набрать кнопками номер, который указан на карте, и знак #, и только потом уже можно было разговаривать. Результатом таких мытарств стало известие, что квартиру уже сдали.

Тут к нам подошли Александр Самойлович и Александра, обрадовали нас тем, что и у них тоже есть вариант — в частном доме якута. Решили сходить туда, добирались очень долго вдоль маленькой речушки-болотца, дошли до дома, оказалось, что никого нет. Но глядя на милую собачку, ухоженный дворик, маленький огородик, мы чувствовали, как понемногу оттаивают наши души. Когда пришел хозяин, мы выразили ему свое согласие тут жить.

Но Господь в очередной раз вмешался в наши дела, уберегая от дальнейших неприятностей и бед. В этот момент зашла во двор какая-то женщина, за ней — другая постарше. Они обе на нас очень странно и недоуменно посмотрели. Тут Александр Самойлович произносит роковую фразу: «Проходите, пожалуйста». В ответ та, что вошла первой, очень возмущенно и недовольно прорычала: «Еще меня к себе домой и приглашать будут?!!» — и накинулась на хозяина с такими словами, что воспроизводить их у меня не поворачивается язык.

Нам, конечно же, стало неудобно, и мы засобирались идти. Хозяин, видимо, объяснил ей все, она присмирела, вышла к нам и рявкнула: «Ну, что вы хотите?» Мы очень деликатно и по-простецки ответили, она пригласила нас войти в дом, чтобы посмотреть «апартаменты». Потихоньку наши противоречия немного сгладились, и все закончилось соглашением. В результате отправились за вещами. По дороге (благо, она была длинная) я представляла себе, что слышу эту брань каждый день, как хозяюшка командует нами и указывает, что делать. Мне стало дурно, ведь с ней придется объясняться!

Около рюкзаков я высказала свои соображения. Роальд Валерьевич меня поддержал. Пришлось снова идти искать себе жилье. Две группы — на поиски, а одна группа осталась сторожить вещи.

Третья попытка увенчалась успехом: сдала нам целую квартиру преподавательница иностранного языка Людмила Дмитриевна Трофимова на улице Ершова, 3, квартира, 2 (почти как в Верхотурье). Заплатили аванс.

Потом мы пошли за вещами. Саша В. и Роальд Валерьевич унесли рюкзаки, а мы с Валерой остались дожидаться Александра Самойловича и Сашу Л. Оказывается, они тоже время зря не теряли и нашли два варианта, но, тем не менее, наш оказался лучше.

Как только мы добрались до места с нашими рюкзаками, сразу же принялись за уборку. Через какое-то время мы с Валерой пошли в магазин.

Ужин был шикарный! Надо сказать, Валера изъявил желание готовить на протяжении всего пленэра, а дежурные будут у него на подмоге. Выпили винца за открытие пленэрного сезона. Были великолепная уха, тушеная капуста, жареная куриная печень (я ее привезла еще из Екатеринбурга), бутерброды, сладкое и чай.

Все настолько объелись, что захотели спать. Перед сном прогулялись по старому городу, любуясь архитектурой — деревянными домиками, каменными церквями. Полазили внутри разрушенных церквушек. Несмотря на то, что они разрушены, какая-то таинственная сила, святость присутствовала во всем. Каменная кладка нисколько не создавала впечатления тяжести, а купол настолько возносит ввысь, что во всем теле ощущается легкость. Обнаружили даже остатки фресковой росписи. Впечатляет.

Да, я забыла сказать про наших очаровательных соседок-кошечек. В родословной Доси — персы. А кота Филимона я называла Лимончиком. Кошки совершенно не воспитаны, но пристраиваются к нам, а мы — к ним. Спят на любых свободных местах: на стульях, на подоконниках, на шкафах. Когда их сгоняешь, они даже не обижаются.

Встали мы в 5.35 (по пейджеру). Валера быстро приготовил нам завтрак — гречневую кашу, доели бутерброды, овощи.

Пошли на речку открывать пленэрный сезон. Долго думали, с чего начать. Александр Самойлович, Валера и Саша стали писать катер, меня вдохновила река. Катер как-то быстро ушел. Поэтому рисовать без него стало сложно, но Валера попытался докончить по памяти. У всех получалось неудачно.

Мы с Сашей В. удалились раньше всех. Пока мы собирались попить чай, нас засекли все остальные. Поэтому пришлось прервать чаепитие и пойти на рынок за продуктами. Саша В. исполнял роль писаря: на бумажке записывал цены на товары, которые мы приобретали (для моего отчета), а Валера был основным заказчиком и носильщиком.

Валера готовил, как и обещал, а Саша В. и Александр Самойлович ему помогали, так как были сегодня дежурные.

Вечером пошли писать на гору. Кто писал панораму города, а кто кремль. Каждый — как умел. Я сделала наброски всех за работой. Вернулись около десяти вечера. На ночь выпили кефир с сухофруктами.

Встали в шесть часов, ушли только в девять. Мы с Валерой на горе рисовали кремль, подошли Роальд Валерьевич и Саша: они были дежурные и мыли посуду, поэтому задержались. Рисовать с нашего ракурса было очень сложно, так как хотелось бы отойти, но некуда — начинался крутой спуск с горы. Мы рисовали Павлинью башню²⁵ и колокольню Софийского собора. Пришлось брать фрагментарно (как любили делать художники-графики «Мира искусства» Остроумова-Лебедева, Добужинский и др.), но когда раскрасила акварелью, то впечатление получилось уже другое. Валера очень подробно разрабатывал карандашом, создавая настроение только с помощью узорочья из разнообразных линий и штрихов.

За Сашей и Роальдом Валерьевичем я зашла с другого склона горы. Они, оказывается, продолжали вчерашние свои этюды. Хорошо получилось. У Саши — нечто подобное кустодиевской деревеньке, а у Роальда Валерьевича — чудесная графически проработанная панорама города с видом на Архангельскую церковь.

По дороге к нашему дому закупили 2 кг рыбы и все необходимые продукты для обеда. Несмотря на то, что пришли мы в полтретьего, за стол сели только в семь-восемь часов вечера. Оказалось, что Валера тоже купил 2 кг рыбы. Такое огромное количество надо было съесть, а прежде чем съесть — почистить и приготовить. Валера пошел выполнять свои обязанности шеф-повара, а ему в помощники добровольно сдался Саша В. К рыбе приготовили нежную капусту. Естественно, был аперитивчик — белое вино (по две рюмочки).

Пока дежурные мыли посуду, мы решили поделать портретные наброски с каждого из нас и в качестве жертвы выбрали дежурных, вменив им это в обязанность (правда, на сегодняшних дежурных эта обязанность и закончилась, как показали дальнейшие события). Роальд Валерьевич послушно согласился, правда, позировал он не очень послушно, но старался. Потом нам позировал соседский мальчик Саша тринадцати лет.

Стемнело как-то очень быстро. Особенно в моих очках-хамелеонах, которые темнеют от света быстро, а вот светлеют медленно.

Перед сном был уже традиционный кефир с сухофруктами и яблоками. Легли поздно.

Я встала с трудом, выключила спокойно будильник и легла снова, надеясь полежать полчаса, а проспала два. Приготовила спагетти и салат, так как была дежурная. Освободилась около одиннадцати часов.

Решила далеко не ходить и пристроилась на берегу. Я писала болотце с видом на деревянный двухэтажный домик и мостик через заросшую речушку — ну прямо ни дать ни взять пасторальный вид, добавить только пастуха с пастушкой и коровку, пару овец — и все в ажуре! Все бы хорошо, ан нет — не получилась картинка!

Домой была около двух часов, и вместе с Сашей Л. и Сашей В. отправилась закупать продукты. Еле дошли, нагруженные, как савраски.

А потом была баня!

Баня была хорошо протоплена. Было безумно жарко, нам с Сашей Л. казалось, что заходим мы в самое пекло, так что пришлось мыться при открытых дверях, но через некоторое время совесть нас заела, так как вспомнили, что еще четверым мыться. Двери закрыли.

Потом мылись мужчины. Обедать сели только в семь часов вечера. В девять пошли на этюды к старой церквушке²⁶, рядом с мечетью.

Закат чудесно преобразил все вокруг. Небо озарялось алыми, сиреневыми и фиолетовыми всплесками, перистые облака лишь дополняли общее впечатление гармонии и красоты. Я сделала два этюда акварелью. Махалась, правда, при этом, как пропеллер, так как мошкара совершенно не давала спокойно рисовать. Через час я пошла посмотреть закат, и он настолько заворожил меня, что писать его хотелось быстро и сразу. Очнувшись, побежала за остальными. Все, завороженные, смотрели на яркий алый диск заходящего солнца. Небо и вода изменились невероятно! Всплески алого солнечного света на глади воды чередовались с темно-бурыми, вишневыми, фиолетовыми волнами… Нарисовать такое под силу разве что импрессионистам и Айвазовскому. Эффект был настолько впечатляющим, что мы решили на следующий день прийти на это же место и попытаться изобразить эту красоту.

Вечером был традиционный кефир. Легли спать после двенадцати ночи.

Встали рано, за исключением Саши В. и Роальда Валерьевича. Они пошли писать около девяти часов.

Я делала пастелью этюд Крестовоздвиженской церквушки, Александр Самойлович продолжал свою работу (вчера он сделал рисунок), теперь занимался наложением дополнительных цветовых отношений.

Состояние изменилось. Солнце вставало и освещало своими теплыми лучами все больше и больше домов, деревьев, тени постепенно стали исчезать. Все просыпалось от утренней полудремы. Было около девяти часов утра. Я решила закончить свой этюд и пойти на вчерашнее место, на свое болотце, попытаться исправить неудачную пасторальную композицию. Но так как я была одета очень тепло (на утренний холод), а на улице было +30 С, я чуть не сварилась, пришлось уйти.

В этот же день мы с Сашей обследовали художественный магазин. Я купила неаполитанскую оранжевую, на обратном пути хотели завернуть в книжный, но, оказалось, ушли далеко и заблудились. Язык, как говорится, до Киева доведет, вышли на улицу Ремезова, миновали несколько кварталов пешочком, страстно желая съесть мороженое. По дороге купили лисичек, представляя себе жареную картошку с грибами.

Возвращаясь, наткнулись на наших. Они сидели у подножия горы и писали кремль. Мы прозвали этот ракурс «Кит из сказки П. П. Ершова «Конек-Горбунок». Гора на самом деле кажется большой рыбой-китом, а кремль — городочком, который вырос на нем. А если представить себе эту картину только весной, когда половодье… то рыба-кит поплывет! Вот так, наверное, талант тобольского писателя-сказочника отразил его далекое детское воображение.

Около восьми часов был кефир с сухофруктами. Потом мы собрались писать закат, вдохновивший нас вчера. Пошли мы только втроем: я, Саша Л. и Саша В. Дорогу решили сократить, оказывается, рядом с нами была улица Пушкина. Роальд Валерьевич даже отметил по этому поводу, когда мы возвращались, что живем мы в литературном месте — улица Пушкина, улица Ершова, улица Лермонтова…

Закат был чудесным! Правда, не таким эффектным, как вчера. Я возилась с маслом. Пока я делала смеси, закат затухал, пришлось писать чистыми цветами, смешивая их непосредственно на картинке. Написала два состояния. Получилась абстракция.

Заставила встать себя очень рано, не пожалела. Снова писала маслом, на этот раз уже реку. После того как закончили рисовать, открыли с Валерой купальный сезон в Тобольске. Вода была ледяной. Я заставила себя влезть в эту воду, содрогаясь от холода. Ноги и руки заледенели. Зато, когда выбралась, стало даже тепло.

По возвращении перекусили, и опять — за продуктами. Купили еще грибов. Долго искали картошку. Пожалели о грибнице, так как наша затея накрылась медным тазом. Картошки нигде не было, хотя мы осмотрели все овощные магазины, даже нашли оптовую базу. Нам объяснили, в чем дело: старая картошка закончилась, а новая еще не выросла — межсезонье. Вот так.

Пришлось в спешном порядке соображать, что приготовить. Приготовили овощной суп (без картошки, но зато с морковкой, свеклой и капустой), грибницу с вермишелью. За обедом говорили о том, как мы сытно питаемся, даже решили дать название пленэру в Тобольске — рыбный. Решили проехаться на пароме на другой берег. Саша узнал стоимость билета (пять рублей с носа) и расписание. После обеда перед окном поставили букет полевых цветов. Валера начал писать его маслом. Александр Самойлович — акриловыми красками, я и — Александра акварелью, Саша В. — карандашом. Роальд Валерьевич заканчивал свой дневной этюд, сделанный акварелью, пастелью, кое-что поправлял кистью.

На пароме были все, кроме Роальда Валерьевича. Проехались туда и обратно. Сфотографировались на фоне кремля и на фоне парома.

Вернувшись, стали готовиться ко сну, приняв свой вечерний рацион — кефир с кусочками банана, апельсина, яблока, сухофруктов. За столом много говорили о вере. За беседой время проходит незаметно, поэтому спать легли позже, чем хотелось. Но стоило только головой коснуться подушки, как сразу попадали в объятия Морфея.

Мы с Валерой встали в шесть часов и пошли писать Архангельскую церковь, которую я в прошлом году писала акварелью, на этот раз я делала ее маслом. Занимались до двух часов. С трудом мне удалось Валеру оторвать от работы. Надо полагать, состояние несколько раз поменялось, поэтому на наших картинах нет общности: небо с одного состояния, тень храма — другого, купола — третьего, зелень и асфальт — четвертого. На следующий день снова пришлось идти дописывать.

По дороге домой умылись на колонке, так как настолько испеклись, что волей-неволей хотелось охладиться. Мимо нас проследовала колоритная женщина, общаясь с другой женщиной исключительно на местном наречии, то есть трехэтажным матом. Из разговора было понятно, что нужно-то всего было тазик для стирки (а сколько эмоций!). Пока мы принимали водные процедуры, они успели между собой разобраться и возвращались опять-таки мимо нас, заметив наши этюдники и сохнущие картинки, они очень вежливо поздоровались с нами (вероятно, хотели расположить к себе). Потом мы зашли на рынок купить продукты.

Дотащились с трудом, так как было очень много вещей. Я немного поспала. Валера в это время жарил карасей. Александра и Александр Самойлович отправились на вечернюю службу, сказав, что вернутся через час, а мы с Валерой решили искупаться. Вернулись, а их еще и нет. Пришлось сесть вчетвером и начать пиршество без них. На обед (ужин) у нас была уха из карасей, тушеная капуста, жареные караси, а к карасям — белое вино (это Валера такой гурман и настаивал на таком меню). Потом я занялась посудой, а Александра с Валерой принялись писать натюрморт: Валера — букет цветов, а Саша — постановку из бутылок, тарелки, кактуса и т. д.

Время летело так быстро, что совершенно незаметно настала полночь.

С утра мы с Александром Самойловичем пошли в Софийский собор на исповедь и на службу. После исповеди я заказала панихиду по бабушке (Наталье Ивановне), купила молитвослов, именную иконку для Валеры.

После службы по дороге домой заглянула к Валере, он дописывал Архангельскую церковь. Чуть позже пришла дописывать ее и я. Возвращались мы уже около трех часов.

Я ужасно мучилась от новой напасти (до того момента меня донимали желудок и глаза) — аллергии на антикомарин «Дифталар-лосьон». Действовал он, конечно, отлично, но и руки сжег мне тоже хорошо. Они покрылись волдырями и болели страшно.

Перед обедом Саша Л. сделала мне компресс из капустных листьев, так как это средство снимает опухоли. Меня обвязали капустой (еще и на глаза положили), и я легла в спальне, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Александр Самойлович милостиво предоставил мне свою кроватку на время. Когда увидели меня, обвязанную капустой, все долго смеялись. Роальд Валерьевич сказал мне: «Теперь я верю, что тебя нашли в капусте».

Пришлось временно отказаться от выходов на этюды, пока руки не заживут, буду писать дома. Вечером промучилась бездельем, делая наброски с кошек и придумывая композиции.

Вечером мы с Валерой решили купаться.

Встала в семь часов, так как мне не нужно было никуда идти и рисовать. День открыл сезон ветреной погоды. С одной стороны, после палящего зноя ветер казался отдушиной и значительно освежал, но с другой стороны, ветер был настолько сильный, что срывал листья с деревьев, не давал возможности рисовать. Приходилось бегать за улетающими листами бумаги, холод пронизывал насквозь. Прямо в глаза летел песок. Но для меня было спасением, что нет докучливых мошек, и комаров тоже не было. Рука моя потихоньку заживала.

Пошла рисовать к реке, как мы и договорились с Валерой. Я нашла его там задубевшим от холода и мерзкого ветра. Он сделал неплохую картинку пастелью с видом на корабль «Северный». Я забрала греться Валеру. Потом поехали в художественный салон за белилами и пастельной бумагой для Самойлыча. Поехали к гостинице «Славянская». Тут же нам показали ДК «Синтез», от которого можно было уехать в Абалакский монастырь.

В салоне мы купили все, что нужно, кроме белил. Решили пойти пешком к магазину «Буратино» (там были белила), в результате заплутали. По дороге купили три литра свежей черники, свежих огурцов, свежей картошки (!). Зашли в кафетерий попить чаю с пирожными (какими пирожными!). Наконец вышли к магазину «Буратино», купили три тюбика белил (не дай Бог, кончатся еще раз!), книжечки по приготовлению ухи и закусок к пиву.

Вернулись уставшие. Вечером пошли рисовать разрушенную Рождественскую церковь²⁷. Познакомились с одноглазой собакой, она кувыркалась около нас, махала хвостиком, но как только вошла в свои ворота, тут же из-под них залаяла, выполняя свой служебный долг (не помогла даже конфетка).

Сделали набросок часовенки и отправились домой, где нам предстоял сеанс портрета чудесной девочки, нашей соседки. Она была одета в халатик с яркими геометрическими фигурками, а на голове сделала шишку а ля японка. Александр Самойлович таким и решил сделать портрет. У него получилась восточная девушка на фоне заходящего солнца. Роальд Валерьевич писал девочку в профиль. Удачным получился набросок у Александры, она делала акварелью. У Валеры получилась копия инфанты Изабеллы Рубенса. Я же стала экспериментировать: на акварельной бумаге писала сепией, сангиной и мелом. Поскольку сразу мне не удалось добиться сходства, в результате моих стираний бумага стала вохриться, и никакой карандаш уже больше писать не хотел. О портретах теперь судить сложно, так как мы их все подарили.

Все встали в пять утра. Решили поехать в Абалакский монастырь²⁸. На автовокзале пришлось посидеть и подождать 2,5 часа, пока пришел автобус (зачем, спрашивается, так рано встали.) За это время мы с Валерой запаслись продуктами в дорогу.

С трудом погрузились в автобус. Я сразу же уснула на плече Валеры. Проснулась, когда услышала слово «Абалак». Нас удивили чистота и опрятность деревеньки. Подошли к обрыву и обомлели от открывшейся нашему взору красоты: внизу протекал Иртыш, а за ним, видимо, были искусственные заводи для разведения рыбы, чуть дальше — еще одна речушка (мы так и не выяснили, какая). Естественно, сфотографировались. Пока мы любовались, Александр Самойлович и Роальд Валерьевич сходили в монастырь, во дворе обнаружили сброшенный когда-то большой колокол.

Тишина, гармония окружали нас и завораживали. Пахло скошенной травой, сеном, летом… Дух захватывало.

Мы позавтракали на траве, вдыхая ароматы цветов и трав. Кто-то даже вспомнил картину К. Моне «Завтрак на траве». Потом разбрелись все по своим местам. Я села рядом с Александром Самойловичем и тихонько подглядывала его технологию использования дополнительных отношений в пастели. Писали часов пять. Нас спугнул дождь. Хорошо, что еще в Екатеринбурге я купила дождевик и теперь смогла свободно работать, холод и дождь были мне не помеха, правда, пастель моментально становилась мокрой, а пятна как-то не вписывались в мой замысел, так что пришлось остановиться.

На автобусной остановке спросили у местных, когда автобус. Нам ответили, что только в 19 часов. Утром нам говорили, что в 18.30. Прождали полтора часа. Сидели на своих складных стульях, доедали оставшееся от завтрака и играли в «балду».

Автобус прибыл без пятнадцати семь. Добрались до дома без особых приключений. Слегка поужинали, легли спать.

Заставила себя встать рано. Пошли с Валерой писать Захарьевскую церковь. Сделали подготовительный набросок карандашом для масла, захотели есть. Купили хрустящих звездочек с соком и кефиром, дома их быстро оприходовали. Это был наш завтрак. Потом взяли все необходимое для набросков пастелью и акварелью и пошли рисовать в кремль. Я утянула Валеру в краеведческий музей. Думали просто пробежаться, а оказалось, проторчали там три часа. Отчего получила втык от Валеры, так как ничего не успели нарисовать.

Перед обедом я успела сделать пастелью набросок арбуза, купленного Александром Самойловичем. Все хвалили.

Вечером писали Александрийскую часовню²⁹. Валера делал рисунок карандашом, а я — акварелью³⁰. Потом к нам присоединился Роальд Валерьевич — у него очень хорошо получилось, свежо, естественно.

Вечером был кефир с сухофруктами.

С утра пошли писать Захарьевскую церковь³¹. Были мощные тяжелые облака, которые настолько сливались с церковью, что она словно взмывала вверх. Попали под дождь. Хорошо, что я захватила дождевик. Могла спокойно продолжать работать маслом.

Около двенадцати пошли домой перекусить. Если быть уж совсем точной, то перекусывала только я, а Валера спал. У него этот день был разгрузочным, он устраивает себе один раз в неделю разгрузочный день — не ест и не пьет. Вещи оставили Саше В., который как раз подошел рисовать ту же церковь (Захарьевскую). После часа пошли в кремль. Выбрали панораму внутри кремля с видом на Софийский собор. Успели сделать только рисунок. Я ушла немного раньше, так как в этот день мы с Сашей В. дежурили.

По пути на рынок купила кое-что Роальду Валерьевичу в дорогу. К моему приходу Саша вымыл и почистил морковку и картошку, потом мы их пожарили и сделали салат (вареный рис, вареные яйца, помидоры, копченая колбаса, зелень заправляются майонезом).

После обеда был просмотр. Оказывается, мы немало поработали, наконец-то расписались. Больше всех сделала Александра — 23, а у остальных — 17–19. Полезно просматривать все работы сразу, выявлять успехи и неудачи. Конечно, здорово намахал Александр Самойлович. Он перешел к большим форматам и пишет большими пятнами. Много и почеркушек сделал. Самое интересное, на мой взгляд, у него сделано в Абалаке. Роальд Валерьевич тоже успел много. И, конечно, сделаны на все сто — готовые картинки-иллюстрации для книг. Видимо, сказывается опыт художественного редактора в издательствах. У Валеры заметен прогресс, особенно если сравнивать с работами за прошлые годы (как в количественном, так и в качественном плане). Понемногу стал отходить от своей излюбленной техники «тюкания» и стал «махать» мастихином. Александр Самойлович сравнивал его с Ван Гогом за экспрессию и за смелые цвета. У Саши Воронина работ мало, много набросков в альбомах. Вначале Александр Самойлович хотел поставить «2» за поведение, но когда выяснилось, что есть еще и наброски, то смягчился до тройки. Саша как-то еще не расписался. Пишет в своей излюбленной технике акварели, чем бы ни писал — маслом, темперой или акварелью.

Вот такие оценки были выставлены Александром Самойловичем:

Берсенёв — 4

Каптиков — 5

Локосова — 5

Исакова — 5

Зябликов — 5

Воронин — 3+

Вечером после просмотра мы с Валерой пошли писать Рождественскую церковь, торжественно проводив Роальда Валерьевича. Закончить нам не удалось, так как солнце светило в глаза. Пришлось поменять место и писать католический костел. Порисовали только час, так как торопились на сеанс портретирования нашей хозяйки Людмилы Дмитриевны. Писали долго, в перерывах пили чай с печеньем и конфетами и кефир с сухофруктами. Продержали нашу натурщицу до 23.30. Все портреты подарили. Александр Самойлович не успел докончить портрет, и мы просили Людмилу Дмитриевну прийти еще раз.

С утра пошли заканчивать Захарьевскую церковь. Потом перекусили дома. Я даже высказала мысль, что гораздо удобнее и продуктивнее, если каждый встает, завтракает и идет рисовать, когда захочется, потом приходит, перекусывает и снова идет рисовать. Встречаемся мы все вечером за обедом (ужином), обсуждаем сделанное и увиденное за день, намечаем дальнейшие планы. После пошли в кремль рисовать панораму.

Забыла сказать, что с утра троица — Александр Самойлович, Александра и Александр — поехали в Абалак заканчивать свои работы. Пробыли там целый день. Мы с Валерой вечером аж заждались их, думали, что уже не приедут.

На ужин были котлетки из гречневой каши (никто даже не догадался сразу, из чего), а сделаны они были из поджаренного репчатого лука, морковки, затем добавлена вареная или хорошо размокшая гречневая каша, старый кефир, кориандр, хмели-сунели, перец, сельдерей, мука и сода. Все это было перемешано и прожарено на хорошо разогретой сковороде в виде лепешек. И салат — из капусты, моркови, помидоров и зелени.

Вечером рисовали хозяйку.

Похоже, я хорошо промерзла в кремле. С утра было тяжело встать. Все ушли рисовать, кроме меня и Саши В. Я должна была подсчитать наши расходы и выделить деньги на банкет — в честь окончания пленэра. Потом с Валерой мы поехали в верхний город за продуктами. Купили торт, вино, овощи, фрукты, сыр и крупную свежую рыбу (язей).

Успели даже час пописать в кремле, потом сходить вечером в баню. Время так летело, что практически ничего не успевали, приходилось бегать. А столько всего хотелось сделать!

Валера пожарил рыбу. Сели за стол, сфотографировались и приступили к трапезе. Красное болгарское вино «Старый город» отлично поднимало настроение. Салат, уха, жареная рыба… наши желудки насытились. Прежде чем приступить к торту, мы решили прогуляться вдоль ночной реки. Тишина, покой, умиротворение. Смотрели на паром в ночи, отражение в воде. Проходили какое-то время, пока в наших желудках все не утряслось. Торт «Мичуринский» оказался очень вкусным. Сытые, довольные и под хмельком мы легли спать.

Вот и настал последний день пленэра. Встали поздно — в восемь часов утра. Я была совершенно расклеена и встала позже всех. Все ушли рисовать, а я осталась дома, делала наброски спящих кошек и немного собрала в дорогу.

В десять часов пришел Саша, и мы вместе с ним пошли: я — в кабинет Николая II (ул. Мира, 10³²), а он — писать Захарьевскую церковь. К сожалению, кабинет оказался закрыт. Оказывается, там выходные — воскресенье и суббота, а не понедельник и вторник, как было указано в рекламной афише.

С горя пошла и купила пластмассовую посуду и отправилась к Валере, высказала все, что я думала по поводу того, что он меня не пустил в музей, когда я рвалась.

Конечно же, я расстроилась. Хотя, если посмотреть на все это с другой стороны, — не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Пошли с Валерой фотографироваться на фоне архитектурных памятников. Потом решили побывать в Тюремном замке (музее под открытым небом), рядом с администрацией историко-архитектурного музея. Пустили нас бесплатно. Мы попали в очень тяжелое место. Оказывается, тюрьма действовала до 1989 года. Были там и больница, и место расстрела политзаключенных 1937–1939 годов, блоки, где сидели преступники, ожидавшие своей участи две-три недели, корпуса, где сидели наиболее опасные преступники. Мы заглянули даже в камеры, каптерку, баню и т. д. Впечатление у нас было очень тяжелое, словно мы на миг ощутили ужас великих страданий человеческих…

Дома я уже совсем расквасилась от усталости, от болезни, легла отдохнуть. Но заставила себя встать и пойти готовить салат и блины. Саша В. помогал мне мыть овощи, и Саша Л. сбегала за продуктами в дорогу. Пришла хозяйка. Мы ее пригласили к столу. Поговорили немного, подарили некоторые работы.

За оставшееся время делали уборку, мыли посуду.

Собрались наконец-то. Вытащили все рюкзаки, этюдники и сумки. Сфотографировались с кошками и хозяйкой. На автобусную остановку пришли позже, чем хотелось. Поезд — в 18.41 (по московскому времени). Еле втиснулись в автобус. Через три остановки надо было делать пересадку. Сели на маршрутное такси. Ехали очень долго. На вокзале были за 20 минут до отправления поезда. Наш поезд № 24 «Нижневартовск — Свердловск» уже стоял на первой платформе. Загрузились, заняли места. Теперь можно было отгадывать кроссворды. А поезд тем временем огибал Тобольск (только с противоположного берега, куда мы плавали на пароме), кремль ярко светился на фоне вечернего неба. Мы помахали ручкой ему и тем местам, где чаще всего бывали.

Я долго считала и наконец произвела расчет со всеми. Выдала сэкономленные деньги — каждому по 405 рублей. Все, конечно, были довольны, превозносили мои способности администратора (так они меня назвали). Наши должности распределились следующим образом: я — администратор, заведующая финансовой частью пленэра, Александр Самойлович — руководитель пленэра, а все остальные — участники.

Спать легли после того, как поели. Есть не хотелось, но мы впихивали в себя насильно, так как продуктов взяли с собой много. По-моему, все спали крепко и сладко, как никогда во время пленэра.

Утром завтракали, пили чай с «птичьим молоком» и творожным печеньем, доели сыр, огурцы, помидоры, чернику. Разобрали оставшиеся продукты. Прибыли в Свердловск в 8.22 (местного времени). Сфотографировались на перроне. Дошли вместе до здания вокзала, а потом разошлись. Саша В. — на 21-й автобус, Александр Самойлович — на трамвай, а мы втроем — я, Валера и Саша Л. — отправилась на метро. Домой прибыли, нас встретила одичавшая кошка, сразу даже не узнала нас. Глаза такие дикие, она вцепилась в меня и муркает, и муркает. Это уже не наивный котенок, каким она была раньше.