«Искренне Ваш Игорь Зубов», — так всегда он заканчивает свои письма. Каждое его письмо — это и рассказ, и чувства, полные доверия.

Он хотя и ограничен в физических возможностях и не часто покидает стены своего дома, но связи с миром не теряет. Он постоянно находит друзей, какие-то темы для размышлений, и многое вдохновляет его на творчество, а порой и на отважные поступки. Так, увидев на телеэкране президента Аргентины, Игорь не смог сдержать своего восхищения перед этой женщиной. Он написал для нее стихи и послал адресату. К своему удивлению, получил ответ со словами благодарности.

Важно, чтобы думающие талантливые люди, такие, как Игорь Зубов, могли равноправно быть в одном строю со всеми.

Вот уже более четверти века предаваясь литературному творчеству и имея серьезные ограничения в трудоспособности, я пришел к выводу, что несомненным подспорьем в моем этом деле и некоторым окном в окружающий мир является Интернет. Пока мне удалось выпустить три авторских книжки стихов. Прошли публикации в коллективных сборниках, газетах и журналах, на радио и телевидении. Недавно меня приняли в Союз журналистов России. И что бы я тут смог без Интернета?

Как уже давно известно, правительством нашей страны начата широкая работа по претворению в повседневную жизнь граждан новейших телекоммуникационных достижений. Речь идет о том, чтобы через Интернет, не выходя из дома и не тратя времени на всякие ожидания, можно было что-то купить или узнать. В любой момент можно сделать денежный перевод, оплатить услуги коммунальных служб и средств связи, также и купить авиа- или железнодорожный билет. Да и дистанционное образование можно получить, и справки тоже. Все вплоть от оформления паспорта до записи к врачу

Но как зачастую бывает у нас — «Гладко было на бумаге!» Скажите мне, уважаемые сограждане, какой процент населения страны имеет устойчивый доступ к Интернету? А ведь матушка-Россия — это не только Москва с ее Рублевским шоссе, притчей во языцех… А сколько среди тех, кому доступен Интернет, людей с серьезными ограничениями в трудоспособности? Ограничения у них потому, что пенсия-то всего 13 тысяч рублей каких-то. Можно ли на это купить приличный компьютер и оплачивать Интернет плюс ЖКХ, телефон, не всегда бесплатную медицину, ну и продукты, цены на которые в магазинах не стоят на месте?!

Ох, как не хочется, но так и напрашивается вопрос — не пришла ли уже пора и государству, и бизнесу оказывать более адресную помощь лицам с ограничением в трудоспособности, которым Интернет и телефон нужны как воздух. Это не только средство общения, но и средство творческой реализации и интеграции в общество. Иными словами, я категорически считаю, что все декларации по доступности систем связи должны быть адресованы прежде всего людям, остро в этом нуждающимся. Хорошо, если найдутся понимающие и сумеют помочь как с компьютером, так и с оплатой Интернета и сотовой связи.

А как быть тем, кто вообще живет в отдаленных райцентрах, деревнях и селах нашей необъятной России и у кого каждая копейка на учете? Вот в Швеции, например, бесплатный Интернет для особо нуждающихся. Я не думаю, чтобы это стало слишком обременительно для поставщиков услуг Интернета. Вопрос этот адресован не к родине, а к государству, к «власть имущим». Вот только услышат ли они меня, и не будет ли мое обращение «гласом вопиющего в пустыне?»

Галина Бойчук (Galina Boichuk), член Союза художников Украины, живет в Монреале, в Канаде. Она делает витражи и пишет картины. Одну из них она написала на мои строчки после того, как я выслал ей стихи.

Она решила послать мне эту картину. Посылка с подарками пришла, а картины в ней не оказалось. Думала Галя пригласить меня в Канаду. Но из-за моего самочувствия эта поездка для меня слишком сложная.

Ей 48 лет, у нее есть дочурка, которая вполне успешно занимается художественной гимнастикой...

Познакомился я с этой женщиной через Интернет, спасибо ему. У Гали есть теперь мои строки, а у меня — фотография ее картины.

Речная качнулась волна,

Утра полоска видна,

Солнечный луч на росе,

Алый рубин на траве.

Легкий клубится туман,

Кто-то шепнул: «Не обман

Ею оставленный след!»

Должен заметить, что ни дневников, ни записей о времени нашего с братьями детства у меня нет. Отец бросил нас троих с мамой. Мне тогда было года два.

После школы в деревне Новой маму приняли на работу переводом в интернат. Вот и работала она с утра до позднего вечера. На учительскую зарплату нужно было троих ребятишек накормить, одеть, обуть, в школу собрать. Года через три воинская часть железнодорожных войск, которая была шефом интерната, пошла маме навстречу и выделила нам квартиру в военном городке, где мы прожили около двадцати лет. Большинство ребят из военных семей в этом интернате получали восьмилетнее образование. Городок находился в Свердловске, на углу улиц Бебеля и Автомагистральной, а интернат — в 10-15 минутах ходьбы от него. Конечно, большим подспорьем было то, что мы жили в этом городке — соседи то дров для титана подбросят, то рубашки офицерские на лето принесут. Безусловно, выручал и огород. Деревенские бабушка с дедушкой — родители отца, забирали двух моих старших братьев на летние каникулы, я же ездил по санаториям с бабушкой — маминой мамой. С нами жила еще бабушка — вторая жена маминого деда, о ней стоит кое-что рассказать. Таисья Петровна Воронкова родилась в 1891-м, прожила до 1977-го, хлопотунья, обед, бывало, приготовит, за мной присмотрит, низкий ей поклон. Мама придет с работы: «Все на месте. Хлеб, сахар, масло есть? Тогда проживем!» Мама научила ребят не только помогать в доме, но и каждому дала выучиться, получить образование. Старший брат Сергей читать меня научил, привил любовь к книге, к фантастике, дал тем самым основы мировоззрения. С 1977-го по 1995 год он работал в ОКБ им А.Н. Туполева, лауреат премии Совета министров СССР. Сейчас он в дежурно-оперативной смене московского метро. Второй брат Святослав с 1974-го по 1981-й служил в группе Советских войск в ГДР, награжден медалью «60 лет Вооруженных сил СССР».

Мама до пятого класса учила меня сама, она ведь 48 лет посвятила школе, получила знак «Отличник народного просвещения». Потом приходили учителя из интерната, а затем уже из десятилетней школы. После того как подлечили в санаториях, лет двадцать неустойчиво, но немножко ходил сам. Был в Калуге, в Евпатории, летал на самолете к старшему брату в город Королев. Ну, а потом пришлось уловить «Искорку вдохновения», так я назвал один из своих рассказов. Вот за эту-то искорку в душе моей, видимо, и приняли меня в Союз журналистов.

Посвящается Александре Петровне Зубовой, моей маме

Так сложилось, что детство мое прошло практически в среде военных, и именно поэтому, впитывая заботы и чаянья этих людей, я со временем проникся уважением к ратному труду. А когда наши войска вошли в Афганистан, мне было двадцать лет. Многие из моего поколения оказались в пекле гражданской войны в этой далекой стране. Тогда ведь практически не бегали от армии, кого-то из ребят я провожал и встречал оттуда.

Двое парнишек мне писали письма — один с Тихоокеанского флота, второй из частей ПВО. И никто из них, пожалуй, не жалел о годах службы. Но война есть война, и по-всякому складывалась жизнь у тех, кто вернулся. Сыновья становились как бы старше своих отцов — менялась шкала ценностей. Я вдруг почувствовал какую-то двойственность пространства. С одной стороны, страна потребовала от них мужества и героизма. А с другой, кое-где могло прозвучать: «Я тебя туда не посылал!», — или в очереди: «А, может, он купил корочки ветерана!» Вот и захотелось поддержать мне этих ребят — словом в стихе. А немножко пообщавшись в молодежном клубе «Свезар» с бардом Женей Бунтовым, я понял, что попал в яблочко. Женя читал мои стихи и отобрал некоторые для книги памяти «Черный тюльпан».

Женя выполнял боевые задачи в Афганистане в составе 345-го отдельного парашютно-десантного полка. Награжден орденом «Красная звезда» и еще несколькими орденами. После службы он окончил Уральский государственный педагогический университет. Поэт, автор-исполнитель, народный музыкант-импровизатор, теперь он возглавляет культурный центр «Солдаты России». Спасибо ему, что заметил и оценил мои стихи.

***

А в чем твоя Вера? —

Спросили меня.

Не знал, что ответить и как.

Быть может, ответ в пригоршне огня,

В которой горит сушняк.

И, может быть, в тонкой гитарной струне,

Которую тронул друг,

И в тихих словах об Афганской войне,

Упавших чуть слышно с губ.

И ветер качнул у моста ковыли,

Рябина вздохнула листвой,

И где-то у самой кромки Земли

Прошел самолет ночной.