Подновлен румяным гримом*,

Желтый, чинный, аккуратный,

Восемнадцать лет хранимый

Под стеклянным колпаком,

Восемнадцать лет дремавший

Под гранитом зиккурата, —

В ночь глухую мимо башен

Взят — похищен — прочь влеком.

В опечатанном вагоне

Вдоль бараков, мимо станций,

Мимо фабрик, новостроек

Мчится мертвый на восток,

И на каждом перегоне

Только вьюга в пьяном танце,

Только месиво сырое

Рваных хлопьев и дорог.

Увезли… — А из гробницы,

Никому незрим, незнаем,

Он, способный лишь присниться

Вот таким, — выходит сам

Без лица, без черт, без мозга,

Роком царства увлекаем,

И вдыхает острый воздух

В час, открытый чудесам.

И, не вникнув мыслью грузной

В совершающийся ужас,

С тупо-сладкой, мутной болью

Только чувствует второй,

Как удвоенная воля

В нем ярится, пучась, тужась,

И растет до туч над грустной,

Тихо плачущей страной.

Никому незрим, незнаем,

Он, способный лишь присниться

Вот таким, — выходит сам

Без лица, без черт, без мозга,

Роком царства увлекаем,

И вдыхает острый воздух

В час, открытый чудесам.

И, не вникнув мыслью грузной

В совершающийся ужас,

С тупо-сладкой, мутной болью

Только чувствует второй,

Как удвоенная воля

В нем ярится, пучась, тужась,

И растет до туч над грустной,

Тихо плачущей страной.

Но тогда на дворе все-таки стоял знойный июль. Было раннее утро. Город еще спал. Вагон открыли. Четыре дюжих молодца, одетых в форму бойцов погранвойск, взяли на плечи закрытый ящик и погрузили его в только что прибывшую крытую тентом машину. Распахнулись железные ворота товарного двора. Грузовик запылил к центру города.

Поначалу тело Ленина мыслилось предать земле у Кремлевской стены. Ярым противником его бальзамирования был, прежде всего, Троцкий.

По мнению «демона революции», замена мощей Сергия Радонежского и Серафима Саровского на мощи Владимира Ульянова противоречила бы духу марксизма. Каменев видел в бальзамировании тела вождя отголосок «поповства». И все-таки победу одержало якобы мнение рабочих из очередей: «Ударишься в оппозицию, пойдешь к телу Ильича и встанешь опять на правильный путь». Что касается Сталина, то он хорошо понимал, какое знамя у него может уплыть из рук. И Президиум ЦИК торопится принять постановление: «Гроб с телом Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для посещения». А сам глава ЦИК «дедушка Калинин» уже в устной форме добавляет: «Похороны должны быть такими величественными, каких мир еще никогда не видел.

Никто вроде бы не замечает письма жены Ленина, которая была против его мумификации. Она протестует: «…Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память… Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране…» И с письмом она обращается не к кому-то, а «к рабочим и работницам, крестьянам и крестьянкам». К Сталину — бесполезно. Он уже пригрозил, что подыщет Ленину «другую вдову».

Тело вождя прямо в Горках подвергают патологоанатомическому вскрытию. Позднее мозг и сердце отправляют в институт его имени. Пока же то, что осталось от вождя, подвергают временному бальзамированию, для чего профессор А. Виноградов вливает через аорту шесть литров формалина с добавлением спирта и глицерина. После этого гроб под артсалют и ревы фабричных труб устанавливают в спешно созданном склепе на трехметровой глубине.

И все же пребывание тела вождя на тридцатиградусном морозе еще тогда, когда его везли из Горок, дало о себе знать. Нос видоизменился, так как часть его отморожена. На лице и руках появились пигментные пятна. Наметилось расхождение губ и век. Началось разложение и усыхание…

У гроба великого покойника вновь разгорается горячая дискуссия. Профессор Г. Шер, например, предлагает покрыть кожу усопшего… лаком! Другой профессор В. Воробьев считает, что тело вождя можно сохранить, если оно будет погружено в раствор уксуснокислого калия и глицерина. Он, Воробьев, имеет опыт хранения анатомических препаратов в подобной среде.

Но на всех спорах ставит точку несгибаемый большевик Л. Красин. Он убежден, что ученые в своем деле ничего не смыслят, и предлагает свой вариант — тело вождя заморозить. Более того, тут же за границей, переправив туда огромные деньги, приобретают необходимое оборудование.

Будущий советский полпред в Англии Леонид Красин родился в Кургане. В Тюмени окончил реальное училище. Затем учился в Петербургском технологическом институте. Какими-то даже элементарными познаниями в медицине человек не обладал. Но известно: то, что не по силам простому смертному, по силам большевику.

Предполагалось, что сквозь дубовый саркофаг, снабженный стеклянной крышкой, будет протаскиваться ледяной воздух. Для этого и в самом склепе, и в Сенатской башне Кремля смонтировали охлаждающую тело аппаратуру.

Однако через три месяца затея медика-дилетанта лопнула. Разложение трупа продолжалось. Левая рука приобрела серо-зеленую окраску, произошло западение век, глаза полностью не закрывались, ушные раковины сморщились. И уже вновь стал вопрос о захоронении останков Ленина.

И вот тогда из Харькова был вызван уже известный нам профессор В. Воробьев. Вместе с Б. Збарским и группой помощников он приступает к небывалому в истории медицины эксперименту.

Правда, известно, что и в далеком прошлом проводили бальзамирование тел. Но те же египетские мумии сначала пропитывали смолами, а затем высушивали. Да и тела старцев Киево-Печерской лавры сохранялись только за счет сухого воздуха и песчаного грунта. Однако облик и тех и других не имел с прижизненным никакого сходства.

Анатомом и биохимиком была проведена большая косметологическая работа. На появившиеся пигментные пятна был наложен грим. Были подготовлены брови. Перед смертью мужа Надежда Константиновна подстригла его, и он утратил былой вид — тот самый, что был многим знаком по фотографиям и портретам. Короткие волосы пришлось «отменить». Но это было не самым главным. Тело промыли, удалив кровь, и погрузили в бальзамирующий раствор. Тем самым, как говорил директор лаборатории Сергей Дебов, вытеснили из клеток водную фазу. При этом ткани сохранили свою структуру и упругость. Впрочем, формула бальзама уже тогда была засекречена. Ее и сегодня знают лишь считанное число лиц. На этом потом заработали немалые деньги, о чем речь еще будет.

Все это выглядит кощунственно, но коммунисты и по сей день считают, что вождь заслужил такую участь. «Сохранить на века!»

Когда-то давным-давно исследователь Сибири Г. Потанин назвал Тюмень «театром Островского, импровизированным самой жизнью». И добавлял: «Тюмень — чистейшей воды Тит Титыч». Но и к началу войны из этого города не выветрился дух провинциализма. Однако Ленину первый русский город был хорошо знаком. Вождь зорко следил за жизнью местного пролетариата и к тому же регулярно читал газету «Тюменский рабочий», которая поступала и за границу. В Тюмени одно время жила сестра Ильича Анна с супругом М. Елизаровым. Отсюда он получал журналы «Гитарист» и «Самоучитель игры на семиструнной гитаре», которые выпускались в местном издательстве. И пароход «Святитель Николай», на котором Ленин проследовал в ссылку в Шушенское, был собран здесь же, в Тюмени. Следует еще раз напомнить, что друг Ленина Л. Красин учился в городе на Туре. Для этого есть повод. Реальное училище, где он постигал азы мудрости, располагалось как раз в том здании, которое облюбовали Б. Збарский и его помощники. Позднее краеведы назовут его «Сибирским мавзолеем Ленина».

В первые дни войны это, пожалуй, самое красивое здание города, выполненное в стиле ренессанса, было решено отвести под госпиталь. Он был уже оборудован и был готов принимать раненых. Но прибытие спецпоезда спутало все карты перепуганного тюменского начальства.

Гроб с телом Ленина три года и девять месяцев покоился в одной из небольших комнат второго этажа здания, в его правом крыле. Дабы эта комната не нагревалась от проникающих в нее солнечных лучей, окно заложили кирпичами. Стены были спешно оштукатурены и окрашены. Эту комнату называли «траурным залом». В смежных же комнатах разместили завезенное оборудование. Всю остальную часть огромного здания, в том числе и бревенчатое студенческое общежитие, заняли семьи прибывших в Тюмень работников лаборатории и часовые «Государственного поста № 1». Что и говорить, роскошь великая. А если еще учесть, что посланцы Москвы пользовались услугами своей столовой и получали кремлевские пайки, то войны для них как бы и не существовало. Вообще же, «Сибирский мавзолей» обслуживало огромное число местных жителей — поваров, техничек, сторожей. И это при всем при том, что в городе не хватало рабочих рук. На заготовку тех же дров посылали заключенных местной тюрьмы.

Все три года и девять месяцев у гроба неусыпную службу нес караул. И все это время не прекращались работы по совершенствованию бальзамирования тела вождя. Кроме того, учеными была разработана новая форма саркофага. Для его внутреннего освещения изобрели особые стеклофильтры, поглощающие тепловую энергию.

В начале 1944 года наркома здравоохранения СССР Г. Митирева неожиданно вызвал к себе секретарь ЦК ВКП(б) В. Молотов. Напомнив о том, что грядет круглая дата — двадцать лет со дня смерти Ленина, он предложил создать специальную комиссию, которая должна была дать авторитетное заключение о состоянии тела покойного и о возможностях его дальнейшего сохранения. В комиссию вошли такие медицинские светила, как академик Н. Бурденко, академик Л. Орбели и академик А. Абрикосов, когда-то проводивший первое бальзамирование тела, рассчитанное только на шесть дней. Всего же, по некоторым данным, в Тюмень нагрянуло более десятка высокопоставленных особ. После посещения «Сибирского мавзолея» ученые докладывали партии и правительству: «Тело
В.И. Ленина за 20 лет не изменилось». А газета «Известия» в те дни преподнесла своим читателям самую настоящую сенсацию: «… получен ряд новых улучшений состояния тела Ленина». Как говорится, чем дольше, тем лучше.

Лишь в марте 1945 года прах Ильича вновь погрузили в спецвагон, и поезд помчал его в стольный град — Москву. Там эксперимент продолжат. Ведь коммунисты обещали народу, что тело вождя будет храниться в открытом виде тысячи лет.