Значительно тяжелее воспринимаешь безжалостную действительность, когда знаешь человека лично.

Я был с ним знаком. Это был добрый, веселый, отзывчивый, интеллигентный, энциклопедически образованный человек. Очень близкий мне человек. Я ни разу не слышал, чтобы он говорил о чем-то очень уж серьезно или тем более строго. Всегда, при любом настроении и при любой погоде Игорь Всеволодович шутил и улыбался. Ни разу он не произнес слова «нет».

Я приезжал в Москву, останавливался на несколько дней в мастерской Игоря Всеволодовича.

Так и в 2003-м году — пять дней в июне.

Я снова жил среди незаконченных рукописей, черновиков и набросков, написанных им картин — в атмосфере совершенно для меня фантастической, там, где создавались любимые всеми приключения Алисы, где продолжала свое течение Река Хронос, где рождались рифмы его стихотворений…

На стене перед рабочим столом — на двух страницах, отпечатанных на машинке, — список запланированных произведений на этот год; часть порядковых номеров обведена кружочками: это написано, а это уже напечатано… Жаль, так мало кружочков!

«Как многого я в жизни не успел!» — эта первая строчка одного из стихотворений Игоря Всеволодовича все время крутится у меня в голове.

…Когда мы обсуждали наши издательские планы всего лишь за месяц до больницы, из которой ему не суждено было вернуться, он сказал:

— Лет на десять я ведь могу еще рассчитывать!