...Вот что рассказывал сам Вадим Алексеевич:

— Родился я в очень известной цыганской семье, моя бабка — легендарная Варя Панина, в родстве — знаменитые в начале века Варвара Васильева, Тамара Церетели, Изабелла Юрьева… Начинал тапёром, а в 1920 году вышел на эстраду в Петербурге. Нормально складывалась судьба, грех обижаться. Гастролировал по всей стране, много записал пластинок. Но началась война. С фронтовыми бригадами побывал в Смоленске, Севастополе, Мурманске… Наградили орденом Красной Звезды. И на концерте после награждения Берия мне приказывает спеть песню о Сталине. А у меня репертуар хотя и огромный, но совсем иного плана, другие исполнители на этом специализировались.

Так чистосердечно Лаврентию и ответил. У него глаза за стеклами пенсне сверкнули, как у кобры, и лицом потемнел.

Перед концом войны особое совещание НКВД отмерило мне восемь лет. В те годы да по такой статье! Все считали, что легко отделался. И сразу попал в театр. Все мы, к нему причастные, считались расконвойными, свободно передвигались по городу, хотя, конечно, ежедневно отмечались в комендатуре специального общежития. Да и куда убежишь?

В 1943 году отозвали меня из фронтовой бригады и спецрейсом — в Тегеран. По случаю окончания конференции, на которой присутствовали Рузвельт, Сталин и Черчилль, задумали грандиозный концерт. В нем участвовали Марлен Дитрих, Иза Кремер, Морис Шевалье и я. Это было потрясающее событие! Я его запомнил на всю жизнь.

Но сказка кончилась. Оказался в Магадане. Бывало, приду в бухту Нагаева, смотрю на тяжелые волны и думаю: утопиться, что ли?

Козин щурится, умолкает. Вспоминает...