Это было в старом приенисейском городке Минусинске, на моей родине. Соседи по коммунальной ограде подарили мне, десятилетнему мальчишке, огромный том Пушкина, уже изрядно прореженный. С карандашом и блокнотом я забирался на крышу сарая и сам старался сочинить что-нибудь в рифму. Мои вирши были напечатаны в газете «Власть труда». С тех пор стихотворная страсть меня не покидала.

В местной газете, где я оказался после школы, чаще всего мне приходилось выполнять оперативные задания. Одним из таких явилась антирелигиозная сатирическая страничка. Правда, недолго ее выпускали. Мы требовали закрыть церковь, а закрыли нашу газету, реорганизовав ее в межрайонную.

На целине в казахских степях я сочинил слова и мелодию под аккорды на семиструнке для бригадной песни нашего университетского стройотряда. С тех пор она кочует, и везде считают ее своей, доморощенной. Получилось так, что я пел ее, когда играл на гитаре. Думал, забыл. Но, оказывается, кое-что в памяти еще хранится:

Где-то за долами, за полями

Светится знакомое окно,

А у нас в прокуренной палатке

Сыро и темно...

В актюбинских просторах меня настигла повестка военкомата. Служил три года, но большую их часть — в дивизионной газете фотокором и репортером.

В свердловскую молодежку «На смену!» меня приняли как зав. сельским отделом, хоть я ничего и не смыслил в делах земельных.

Стал участником областного семинара молодых поэтов. Очень хвалили. Рекомендовали Средне-Уральскому книжному издательству выпустить книжку, но там стихи мои страшно не понравились и света не увидели. При благосклонной настойчивости известного уральского поэта Владимира Сибирева несколько стихотворений были все же включены в коллективный сборник. Публиковался я и в столичном «Нашем современнике».

Лет десять редактировал политические книжки Средне-Уральского издательства (так уж получилось!), а потом столько же возглавлял «Деловой вестник». Чуть ли не наполовину это издание составлялось из стихов. Тут уж я дал выход своим залежавшимся произведениям. Но, понятно, печатал и другие.

Владимир Сибирев когда-то напутствовал нас, составивших поэтические стебельки «Первоцвета»: «Очень надеюсь видеть и впредь сегодняшних дебютантов не сторонними созерцателями жизни, а столь же напористыми, ревностно честными воителями со злом во всех его проявлениях во имя утверждения светлого начала в человеке и обществе».

Слова изрядно патетические, но в какой-то степени суть моих стихов они отразили.

После долгого и мучительного поиска истины я укрепился в православной вере.

Написанное за пятьдесят лет собрано мною в книги, но не издано.